Она пока еще не заметила моей снасти. Конечно, мне нужно было подвести каноэ поближе к берегу и незаметно сплавить удилище куда‑нибудь в кусты: откуда я мог бы вытащить его утром. Упустив момент я мог бы бросить его в воду, списав долларов сорок как дань, принесенную любви. Слегка наклонясь вперед, я медленно, очень медленно, продвинул удилище между своих ног назад, поближе к корме, где оно не так бросалось в глаза.
Должно быть, окунь только этого и ждал. Часто рыба преследует приманку, сомневаясь, бросаться на нее или не нет, и малейшего сбоя в скорости блесны, вызванного моими манипуляциями, вполне хватило, чтобы подзадорить окуня и рассеять его колебания. Удилище, наконец‑то надежно скрытое на корме, согнулось вдвое. Набранная вялыми кольцами леска стала сматываться с катушки с резким треском и темпераментом высокооборотистой дрели.
Четыре соображения мелькнули у меня одновременно. Во–первых, это окунь. Во–вторых, это большой окунь. В–третьих, это самый большой окунь из всех когда‑либо попадавшихся мне на крючок. В–четвертых, Шийла Мант не должна об этом знать.
— Что это было? — сказала она, повернувшись в пол–оборота.
— То есть, что именно?
— Вот это жужжание.
— Летучие мыши.
Она содрогнулась и быстро втянула ноги в каноэ. Все инстинкты подсказывали, что надо схватить удочку и подсечь, но надобности в том не было: рыба уже прочно сидела на крючке. Ниже по течению из воды целиком выпрыгнул окунь и бухнулся назад с такой силой, что хватило всей реке пойти волной. Мгновенная мысль: сорвался! — но спиннинг опять согнулся и его конец заплясал по воде. Медленно, не делая лишних движений, которые могли бы встревожить Шийлу, я наклонился и подтянул леску.
А тем временем Шийла заговорила, и прошло несколько минут, прежде чем я смог уловить ход ее мыслей.
— Я была там на вечеринке. Знаешь, с ребятами из студенческого братства. Кэтрин говорит, что я могу туда попасть, если захочу. А мне больше хочется в Вермонтский университет или в Беннингтон. Куда‑нибудь, где можно кататься на лыжах.
Окунь плыл наискосок, к камням у нью–хемпширского берега, что напротив развалившегося навеса для лодок у Дональдсонов. Видно, это был старый окунь — молодой бы не знал, что там камни. Я направил каноэ назад к середине реки, надеясь оттянуть окуня в сторону.
— Это потрясающе, — пробормотал я, — лыжи… Да, я тебя понимаю…
— Эрик говорит, что с моей фигурой я могу стать манекенщицей, но я думаю сначала получить образование. Я хочу сказать, что нужно какое‑то время, прежде чем я примусь за все это, и вообще. Я собираюсь изменить прическу, чтобы волосы откидывались назад, а? Как у актриссы Энн–Маргарет. Только покороче.
