Перед мысленным взором Дьюкейна предстал призрак Рэдичи, как почти ощутимое присутствие. А вместе с ним явился тайно и забавный страх, который он чувствовал раньше. Он знал, что не должен рассказывать Вилли о Рэдичи. Самоубийство — заразно, это — одна из причин, почему его нельзя совершать. Он чувствовал, кроме того, что в этом есть зерно безумия, даже зла, которое не должно приближаться к хрупкой организации души Вилли, хрупкой настолько, что даже трудно себе представить, до какой степени.
Он сказал:
— На службе очень скучно. Тебе повезло, что ты вне этого.
Он сказал себе: «Нужно напомнить другим, чтобы они не упоминали о Рэдичи при Вилли». Он подумал: если Вилли совершит самоубийство, я себе этого не прощу. Я бы думал, что это — моя вина. Но он был беспомощен. Что он мог сделать? Разве что уговорить Вилли рассказать о прошлом.
Он неожиданно сказал:
— Ты хорошо спишь последнее время?
— Да. Прекрасно, но кукушка будит меня в полпятого.
— Не снятся плохие сны?
Они смотрели друг на друга: Вилли, по-прежнему развалясь в кресле, а Дьюкейн с чашкой чая в руках. Вилли улыбался медленной, довольно лукавой улыбкой, а потом стал тихонько насвистывать.
Послышался резкий стук в дверь, а потом она распахнулась, и ворвались близнецы, и сразу заговорили.
— Мы вам кое-что принесли, — кричал Эдвард.
— Вы никогда не угадаете — что! — кричала Генриетта.
Они подбежали к Вилли и положили ему на колени какой-то легкий мягкий округлый предмет.
— Что бы это могло быть? Как ты думаешь, Джон?
Дьюкейн наклонился, чтобы рассмотреть вытянутый шар глухого зеленого цвета, несколько дюймов длиной, который Вилли с любопытством трогал рукой.
— Я думаю, что-то вроде птичьего гнезда, — сказал он. Он почувствовал себя de trop,[6] помехой, лишним в сцене, разыгрываемой соучастниками, ритма которой он уловить не мог.
— Это гнездо долгохвостой синицы, — крикнул Эдвард.
— Они выкармливали в нем своих деток, — без умолку трещала Генриетта. — Мы следили, как они строили гнездо, и потом выкармливали птенцов, а теперь они улетели. Разве не прекрасное гнездо? Видите, снаружи оно из мха и лишайника, смотрите, как они сплетены воедино, а внутри все выложено пухом.
— Можно насчитать больше двух тысяч перьев в гнезде длиннохвостой синицы! — завопил Эдвард.
— Оно очень красивое, — сказал Вилли. — Спасибо, близнецы! Он смотрел на Дьюкейна через гнездо, которое легко держал в руках. — До свиданья, Джон. Спасибо, что навестил.
— Гадкая ворона хотела выгнать их, — объясняла Генриетта. — Но они оказались такими храбрыми…
