— Дай сюда, — немного недовольно сказал повелительный голос надо мной, а через секунды на мои веки опустилась свежайшая прохлада: кто-то протёр их чем-то влажным — и стало легко-легко... — Ну? Андрей!
Ресницы слиплись. Но не оттого, что на них до сих пор яд. Оттого, что свежая влага не высохла. Ну, это я уж точно переживу.
Ничего не понимающий, я приподнялся на локтях и недоумённо огляделся. И — покраснел. Хорошо, что кто-то сердобольный накинул на меня простыню. На столе — голышом... Фу ты ну ты...
Посмеивающийся (с облегчением) Люциус и сердитый Ледяной Джин помогли мне спуститься со стола и, доведя до кушетки, сесть. Оказывается, мы в кают-компании... Где-то далеко кто-то гнусаво заорал печальную песнь одиночества. Диана вздохнула и выбежала из кают-компании. Чтобы вернуться с Тиссом на руках.
Испуганная Клер стояла чуть в стороне — почти рядом с Даном, который смотрел на меня так ошеломлённо, словно увидел, как я выхожу из ада.
Я же взглянул на Мангуста и ссутулился. Всё. Выгонит.
Ну да. Все мысли о том, что снова потерял работу. Кто побывал на моём месте, тот представляет, что это такое — остаться безо всякой надежды на нормальное существование. Раньше мешал Тисс. Резвого кошака выдержит не всякая команда. Теперь — виноват в потере работы я сам. Точнее, моё психическое состояние, как я это понимал. Получается, мне пора идти в какую-нибудь благотворительную лечебницу. Для психов.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Мангуст и сел на мою же кушетку так, будто в седло лошади: она узкая — он и спустил ноги по обе её стороны.
— Нормально.
— Дан, принеси ему одеться. Замёрзнет. Андрей, когда всё это началось?
— Что началось? — буркнул я. А что, в самом деле? Теперь я мог себе позволить как угодно разговаривать хоть с кем. Работы мне теперь не видать, как собственных ушей. Надеюсь, всё же заплатят хотя бы за всё то время, которое я уже проработал здесь.
— Ну, вот всё это, что привело тебя к столь плачевному результату.
— Сегодня четвёртая ночь. — Я поднял глаза посмотреть на часы над дверью в кают-компанию. Ну да, корабельная «ночь» ещё не закончилась.
— Андрей, успокойся.
— Он боится потерять работу, — предупредил Ледяной Джин.
Мангуст посмотрел на меня изучающе.
— И всё? Ты боишься только этого?
— Для меня это хуже всего, — проворчал я, отворачиваясь. Им-то, может, и смешно... А мне опять голодать, думать о запечённых на костре рядом с мусорными ящиками крысах.
Тисс мурлыкал на руках утешающей его Дианы, иногда покряхтывающей от его тяжести, и мне почему-то вдруг подумалось, что всё будет хорошо, что меня сейчас тоже утешат, а потом объяснят, что со мной всё нормально, что я сам тоже нормальный и что не надо думать о психлечебнице для бедных и нищих, а также о том, куда девать в этом случае кошака. Но всё-таки полной неожиданностью для меня прозвучали слова Мангуста:
