— Извините, но вы сказали — чай! — мягко вставил военный.
— Я не могла этого сказать, я сказала — кофе! — гневно повторила Таисия Павловна.
Иллария металась по номеру взад и вперед. Потом пришла, очевидно, к какому-то решению, достала целлофановый пакет и начала складывать в него всяческую еду.
Затем Иллария открыла дверь на балкон, вышла, держа пакет в руках, и закрыла за собой дверь. Балкон сплошняком тянулся вдоль здания гостиницы, но чтобы из одного номера нельзя было забраться в другой, соседний, балкончики разделялись кирпичным барьером высотой в половину человеческого роста.
Иллария поглядела на кирпичное препятствие, подтянулась на руках, села на узкий конек этой стенки, перекинула ноги на другую сторону и спрыгнула на соседний балкон. Затем, чтобы ее не заметили из номера, согнувшись в три погибели, чуть ли не на коленках, пересекла этот балкон и взобралась на следующую стенку. Эту сложную операцию она проделала несколько раз.
— Триста шестнадцать, — считала Иллария, — триста четырнадцать, триста двенадцать, триста десять, триста восемь…
Спрыгнув на балкон номера триста восемь, Иллария выпрямилась и заглянула в окно. Но отсюда ничего нельзя было разглядеть.
Иллария постучала в стекло балконной двери.
И сразу возле окна возникли две вопросительные фигуры — пенсионер и его жена.
— Что вы здесь делаете? — возмутилась Иллария.
— Это я вас хочу спросить, — голос у женщины был визгливый, — зачем вы влезли на чужой балкон?
— Это триста восьмой?
— Нет, это триста десятый!
— Извините, — сказала Иллария, — значит, я ошиблась при подсчете! — И снова полезла через барьер.
— Опять к нему! — заметил пенсионер не без ехидства.
— Это все потому, — заверещала жена, — что теперь все разрешается! Сначала женщинам разрешили ходить в мужских брюках, потом разрешили ходить без брюк и почти без юбок, потом разрешили длинные юбки, а мужчинам длинные волосы, как у девиц! Потом…
— Что будет потом?
— Потом я не знаю, но опять что-нибудь разрешат…
Тем временем Мешков в номере триста восемь уже складывал в портфель бритву, мыло, запасную рубашку, как вдруг… постучали в окно.
Мешков озабоченно обернулся и обнаружил Илларию. Подбежал, распахнул балконную дверь:
— Ну, знаете, с вами не соскучишься!
— Сестра меня заперла, поэтому я с этой стороны. Тут легко, — успокоила Иллария, — между балконами барьерчики невысокие, — и прыснула, — только я сначала в чужой номер угодила… Вот я принесла: здесь сыр «Виола», два яйца, крутых конечно, кусок кекса. В поезде всегда есть хочется.
