Ваэта'ан, вдоволь поиздевавшись над связанным мертвяком, уснул практически тут же, а вот к орку сон не шел. Барнадаз ворочался и так и этак, но даже не зевнул ни разу.
Умаявшись, он поднялся и решил чуток побродить по поляне — надеялся «нагулять» сон. Он ходил взад-вперед, частенько ругался, покуда не услышал хриплый голос:
— Поздно, братья…
Барнадаз огляделся по сторонам. В первое мгновение он подумал, что их лагерь обнаружили эльфы. После этого пришла в голову мысль, что это вполне может быть еще один адепт — прибыв в Великий лес, он обнаружил собрата мертвым в куче листьев и стал искать негодяев, так вероломно поступивших со служителем Тьмы.
Но ни остроухих, ни алкмаарцев орк не увидел.
Тем временем голос повторил:
— Поздно, братья… Они кругом…
Барнадаз нахмурился. Голос исходил от одинокого дуба посреди полянки — того самого, к которому они привязали мертвяка.
Он подошел к дереву ближе.
— Нас слишком мало… но ради Великого леса… ради наших братьев… мы должны выстоять…
Он наклонился и посмотрел прямо в лицо зомби.
Едва не вскрикнул от неожиданности: глаза мертвяка были закрыты, и, судя по всему, он спал.
«Спящий мертвяк? — пронеслось в голове. — Это немыслимо!»
Однако яркое опровержение сидело прямо перед ним.
— Покажем… что эльфы Великого леса… не зря считаются… прирожденными воинами…
Орк сел на траву против мертвяка. Он не сказал ни слова. Просто слушал.
Мертвяк начал петь. Песня его не была тем ужасным набором скрипящих и воющих звуков, которые издавали Орды нежити, когда шли в бой. Это была красивая мелодичная песня — вроде тех, которыми славятся эльфы:
И в чащах лесных средь осин и дубов,
Слыша трели тех птиц, что в небе кружат,
Не дадим на запястья надеть мы оков,
Всех смелей и свободней эльфийская рать…
Пусть не чище воды мы из Энтских прудов,
Пусть нам также немало пришлось воевать,
Но ни разу не дали надеть мы оков
На запястья, так славься эльфийская рать…
— И ты отпустил его? — не поверил ушам Ваэта'ан.
— Да, — пожал плечами Барнадаз.
Они уже вышли из Великого леса и теперь брели по широкой дороге, ведущей к имперской границе.
— Я не понимаю тебя, дружище, — покачал головой эльф. Он был чертовски раздосадован. Еще бы — мыслимо ли, за одну ночь потерять пятьсот золотых награды!
— Я себя тоже не до конца, — признался зеленокожий.
— И когда это ты успел стать таким сентиментальным?
— Лучше скажи — ты когда-нибудь слышал, как поют эльфы Великого леса?
— Нет. Но у темных эльфов тоже есть масса отличных песен, взять хотя бы…
