— Всех! — фальцетом закричал старичок, широко разевая рот с фарфоровыми зубами. — Всех! Пьем за Альбиноса!
— Простите, — наклонился через стойку Юрик. — Закрываемся скоро, Сергей Михайлович. — Так что извольте, ваше степенство, сначала за выпивку заплатить. Чтобы, значит, без прошлых эксцессов.
— Обижаешь, Юрик! — закричал старичок, вытаскивая тугую пачку денег.
Через минуту общество пило, пело и плясало. Шум стоял, как в бане в час пик.
— Что это за кузнечик? — крикнул Толмачев Юрику.
— Сергей Михайлович? Лошадник, герой скачек… Круто гуляет. И всегда норовит насвинячить. Хоть бы скорей упился…
Одна из девушек в балахоне повисла на Толмачеве, в уголок потащила, за отдельный столик. Сказать, что Толмачев сопротивлялся, значило бы сильно погрешить против истины… А когда уселся в уголке, под тусклым розовым фонариком, расхотелось ему веселиться, потому что девушка исчезла, а он оказался в компании двух лбов с крысиными хвостиками на затылках, в шнурованных стеганых жилетах. Чикаго да и только…
— С вами поговорить хотят, — сказал один из лбов в ухо Толмачеву. — Не желаете с нами пройти?
— Не желаю, — вздохнул Толмачев. — Но выбора у меня, как понимаю, нет.
— Точно, — сказал лоб. — Нет выбора. Поднимаемся и тихонько линяем. И улыбаемся!
— А расплатиться? — полез в карман Толмачев.
— Дед заплатит, — кивнул на старичка лоб.
Однако Толмачев уже успел включить радиомаячок, вшитый в подкладку. Поднялись. Один юноша Толмачева за талию прихватил, совсем по-приятельски, и замурлыкал бессвязно. Выходя на лестницу, Толмачев покосился на шумный и дымный зальчик бара. «Голубые» поднимались из-за стола.
Ресторан внизу уже закрыли, мордатый швейцар в небольшой гардеробной зевал так, словно хотел проглотить два ряда вешалок.
— Михайлыч надолго загудел? — спросил он у Толмачева и кивнул вверх, на дверь бара.
— Наверное, надолго, — сказал Толмачев. — Так что спи спокойно, дружище.
На улице лбы подхватили Толмачева под руки и потащили в ночь, через лужи. Рыкнул мотор, тормознула рядом вместительная иностранная тачка. Толмачева запихнули на заднее сидение, лбы уселись с двух сторон. Тачка рванула с места, и в последний момент Толмачев заметил, как под козырек ресторана торопливо выскочили «голубые». Потоп, к лицу прижали тряпку с сильным эфирным запахом, и Толмачев почти мгновенно уснул.
Очнулся от того, что машина стояла. Впереди, в свете фар, фигура в блестящем дождевике открывала решетчатые ворота. Голова разламывалась, и Толмачев против воли застонал.
