Доктор Птичкин, принявший уже дозу спиртоколы, намазал мне локоть меркурохромом, а потом, подмигивая, достал новинку — французский гипсовый бинт, который только что получил на складе.
— Необходимо обездвижить верхнюю конечность! — обмакнул бинт в воду и намотал мне на руку.
Вскоре гипс засох, и рука оказалась обездвиженной.
В таком виде я продолжал работать. Ездил на «козлике» в пустыню, сидел на КПП, торговался с Хаджаджем и даже ходил в летний кинотеатр.
На второй или третий день в локте появилась тупая боль. Она ползла все дальше по руке. Я начал постанывать. Поднялась температура.
Доктор Птичкин, занюхав спиртоколу египетским крекером, потрепал меня по голове — все будет хорошо, сам увидишь!
На коленях у него лежали воспоминания Жукова — недавно появившиеся, и он бормотал:
— Вот это полководец! Ну почему мы не дошли до Ла-манша? Показали бы вам, господа англичане!
На шестой или седьмой день в Асуане стояла жуткая жара, и я почувствовал, что загибаюсь. Действовать надо было немедленно. Пересчитал фунты: их было около сорока. Переоделся в гражданское и на попутке доехал до асуанского вокзала. Там фунтов за двенадцать купил билет первого класса до Каира. Ехать предстояло всю ночь.
Я мотался на нижней полке, скрежеща зубами. Пот лил градом.
Ту ночь я не забуду никогда — зловещую луну над Нилом и стук колес, а также бред, в котором представал то Аменхотепом, то Тутанхамоном.
Рано утром, приехав в Каир, взял такси и рванул в советский военный городок.
Вошел в полевой госпиталь и сказал просто:
— Подыхаю.
Дежурный врач быстро осмотрел меня, положил на операционный стол и дал чего-то выпить.
Скальпелем взрезал гипс. Его глазам открылось удивительное зрелище: там, где был локоть, вздулся громадный гнойный пузырь размером с апельсин.
Тем же скальпелем он рубанул по пузырю: вылился стакан гноя.
Наступило мгновенное облегчение.
Врач впрыснул антибиотик, продезинфицировал рану, замотал обычным бинтом и сказал:
— Еще бы пару дней — и мог лишиться руки.
И велел недельку полежать.
Как был в состоянии эйфории, я вышел на улицу.
Сашу в Наср-сити я не застал, он был на канале.
Весь день я думал, как избавиться от Асуана и радиолокационных махалок. Наутро пошел в военный госпиталь и потребовал перевести меня в Каир — по причине высокого давления.
Ртутный столбик действительно зашкаливал — после всех приключений. А может, врач пожалел меня…
Полковнику Квасюку не оставалось ничего другого, как подписать приказ о моем переводе в Каир, в штаб ПВО.
