— Какая наблюдательность! — кисло ухмыльнулся Канарис, хотя должен был бы, по крайней мере, удивиться. — А вот я вас что-то не припоминаю.
— Не юлите, капитан-лейтенант, я специально подставился вам, дабы напомнить о ваших «великобританских обязательствах». Но то ли вы действительно не успели разглядеть меня, то ли специально умудрились не узнать.
— Скорее второе.
— В таком случае, напомню о себе: лейтенант О’Коннел. А еще напомню, что это не первая наша встреча.
— Я не коллекционирую псевдонимов и разведывательных кличек.
— Это не псевдоним и не кличка.
— Уж не хотите ли вы сказать, что на задания по делам разведки выезжаете под своим собственным именем?
— В этом и состоит моя конспирация.
— Сомневаюсь, что только в этом.
— О’Коннел — моя настоящая фамилия, черт возьми, — вежливо возмутился его недоверием англичанин. — В дружественные нам страны я предпочитаю приезжать под своим именем и со своими собственными документами. Советую вам, Канарис, поступать точно так же.
— Тогда, в Плимуте, мне пришлось предъявлять те документы, которые позволили мне выжить в Латинской Америке и пересечь Атлантику, — не менее вежливо объяснил ему Вильгельм.
— Фальшивые документы — не самый большой грех разведчика.
— Для него это, скорее, реквизит, как для фокусника — колода карт или платочек в рукаве.
— Очень своевременное и мудрое толкование.
— Нам нетрудно будет договариваться — это вы хотите сказать?
— Опытные, умудренные жизнью люди, — развел руками англичанин. — Когда-то же она должна наступать — пора степенности и зрелости!
— Что привело вас ко мне, лейтенант?
— После вашего отплытия из Англии я проследил по карте путь вашего бегства из лагеря интернированных германских моряков, снятых с тонущего крейсера «Дрезден». Признаюсь, это впечатляет: остров Квириквина из архипелага Хуана Фернандеса, континентальное Чили, губительные перевалы Анд в обход чилийских и аргентинских пограничных постов.
— Поверьте, это не столь романтично, как вам представляется, лейтенант. Даже в восприятии такого романтика, какого вы видите сейчас перед собой.
— … Затем судно, на котором, выступая в роли кочегара, вы сумели наладить приятельские отношения с несколькими англичанами, дабы усовершенствовать свой английский, — все с той же долей восхищения завершил англичанин.
— Совсем уж несущественные детали.
— Не скромничайте, Канарис: совершить подобный вояж дано не каждому. Таким можно гордиться потом всю жизнь.
— С этим трудно не согласиться. При всей моей скромности.
