* * *
— Перебила! — заглядывает в крохотное стеклышко диктофона, проверяя его работу. — Вы решили отправить жену и дочь к теще и пошли к Яхнину за займом. А почему именно к нему?
— А кто мне мог, по-вашему, занять сто тысяч? У меня знакомых миллионеров нет.
— Сто тысяч?
— Не сегодняшних сто. Майских.
— Ого!
— Да, порядочно. Но хватило всего-то на билет в один конец до Новосибирска, кое-какие мелкие покупки, задолженность по квартплате…
— Понимаю, — сочувствует он, вздохнув. — Сгорают денежки, как в топке.
— Вот именно! А отдавать их оказалось нелегко.
— Подождите, подождите! Мы еще с этим эпизодом не покончили. Мне интересно, как встретил вас Яхнин, о чем вы беседовали.
— А на хрена вам это знать? — грубо спрашиваю я. — Диктофонных записей мы не вели, как вы. Я вам могу любую лапшу на уши навешать.
— А вот этого не надо делать, Андрей Дмитриевич, — вдруг становится он серьезным.
— Встретил по-приятельски. Предлагал выпить, но я отказался. Сам он был с похмелья. В комнате спали какие-то гости. Какие-то девки. А говорили… о чем говорили? О чем могли говорить! Вспомнили старых приятелей, школу. Но он сразу понял, что я пришел исключительно ради денег.
— И все-таки занял? Не оскорбился?
— Помучил меня.
— То есть?
— Ну, поиграл со мной, как кошка с мышкой, — опять кривлюсь я. Непроизвольно кривится и Чиж, словно ему передалась моя боль.
— Плохо себя чувствуете?
— Ничего… уже привык.
— Все-таки, значит, одолжил?
— Одолжил.
— А на каких условиях, интересно?
— На божеских.
— А конкретно?
— На два месяца по десять процентов в месяц.
— Та-ак. Вы, следовательно, должны были вернуть…
— Сто двадцать штук.
— И вернули в срок?
— Не получилось. Я попросил отсрочки.
— Опять к нему домой ездили?
— Нет. Звонил в фирму.
— И какую отсрочку он вам дал?
— Полмесяца. До пятнадцатого.
— Та-ак. С этим ясно. А скажите, Андрей Дмитриевич, на какие доходы вы рассчитывали, занимая у него такую сумму? — задумчиво спрашивает мой мучитель. Щеголь. Чиж.
Вопрос ожидаемый, и с внезапной яркостью, словно вспыхнуло что-то в памяти, я вижу Яхнина в его кухне. Светловолосый, русобородый, в голубой пижаме. Сидит боком на краешке стола, щурится против света и весело спрашивает: — Слушай, старичок, а каким образом ты думаешь рассчитаться за два месяца? Банк возьмешь? — на миг закрываю глаза, и видение пропадает.
Отвечаю я так же, как ответил тогда Молве. Издательство. Книжка предполагаемая. Аванс предполагаемый.
— С авансом не получилось, — устало заключаю я. В самом деле устал и измучился, будто он, этот пришелец, ковыряется без наркоза в моем черепе. Профессионал, конечно. Умеет казаться неосведомленным, хотя ничего нового, ему неизвестного, кроме, пожалуй, издательских перипетий я ему пока не сообщил… Разумеется, у него были предварительные беседы с секретаршей Яхнина, с этой Юлей, с отцом Яхнина… и касались они окружения генерального директора, его знакомств и контактов, его деловых и неделовых встреч, его телефонных разговоров… и когда всплыло мое имя, может, — может быть, случайно, мельком, — он, несомненно, побывал в редакции, чтобы навести справки обо мне, и не исключено, что беседовал с Радунской, которая лучше других меня знает. А верней всего, у Яхнина была записная книжка, которую они обнаружили, а в ней, предположим, список его должников, среди которых оказался и Кумиров — 100000, и вот, взяв след, они теперь идут по этому списку.
