— Все.
— Как все? — поражается этот Чиж.
— Все, что я о нем знаю. Остальное касается больше меня, чем его.
— То есть?
— То есть связано с моими семейными делами.
— Но и с Яхниным тоже, я так понимаю?
— Да, и с ним тоже, — неохотно, привычно кривясь, отвечаю я. — Вы же в курсе! — вырывается вдруг у меня.
— С чего вы решили, что я в курсе? И в курсе чего?
— Вы знаете, что я был у него дома и занимал деньги. Иначе зачем сюда пришли и вообще как вы узнали о моем существовании? — злобно говорю я.
Чиж смеется. (А золотые коронки блестят.) Такой дружелюбный, компанейский сыщик.
— Ну, в логике вам не отказать. Кое-что я действительно знаю. Но интересно от вас услышать. Значит, вы с Яхниным в последнее время встречались?
— Встречался. Один раз. И дважды говорил по телефону.
— Вот об этом, Андрей Дмитриевич, хотелось бы услышать. Вы не слишком устали?
— Нет, я не устал. Мне просто неохота выворачивать себя наизнанку.
— Но в интересах следствия, сами понимаете…
— Понимаю. Ладно. Словом, я узнал случайно, что он здесь, и пошел к нему домой.
— С целью? Просто встретиться со старым приятелем?
— Нет, не просто встретиться со старым приятелем. Просто ради встречи я к нему бы не пошел. Я говорю, нас мало что раньше связывало, а сейчас вообще ничего. Я пошел, чтобы занять денег.
— Деньги, значит, понадобились? — раз-другой пыхнул сигаретой узколицый, тонкогубый Чиж.
— Да. Я влез в долги. Не лично я, а вся семья.
— Кстати, какая у вас семья?
— Жена и маленькая дочь. Это вы наверняка знаете, — опять обозлился я.
— Ладно, ладно… беру вопрос назад.
— Ну вот. Влезли в долги. Работаю я один. Зарплаты не хватает. Я решил отправить жену и дочку на время к теще. Ну, чтобы как-то разрядить обстановку… Одному проще выкрутиться, чем троим. Это вроде ясно?
— Куда уж ясней! Сам тащу семью, — живо откликнулся он. Пых-пых.
* * *
Тут небольшая вставка. Заглядывает без стука санитарка — не из молоденьких прелестниц, а старая здоровенная бабища — и сразу вопит: — Это что еще такое! С ума посходили, что ли! В палате уже курят! — и долго бы, наверное, орала, но живой и ловкий Чиж мигом вытесняет ее в коридор. Минуты через две возвращается, покачивая стриженой головой: — Ну и мадам! Зверь. Ну, ничего. Конфликт улажен. А дымить все-таки больше не будем. Давайте ваш окурок. Уничтожу улику.
И снова с каким-то жадным интересом — на что он способен, этот золотозубый, что у него в поверхности, а что в глубине? — я смотрю, как, ловко двигаясь, он гасит окурки о спичечные коробки и выкидывает в форточку.
