Многоголосый шум доносился из глубины затемненного дворца. Там верещали станки, там пилили, точили, лепили фигуры, писали стихи.
А что они должны делать? Как самым верным образом из множества желаний, влекущих тебя, выбрать в жизни самое верное, чтобы никогда потом ты не назвала нелюбимым свой труд? Кто мог им это сказать?
Они втроем молчали, немного задумавшись.
И фонарь горел под воротами по-прежнему не очень ярко, бросая свой свет только вниз, на двух девочек и на их юного друга, так внезапно остановившего их и заставившего их задуматься.
Дворец и чугунная решетка были во тьме, а небо освещалось только мелкими роящимися звездами — оно было словно пронизано ими насквозь. И лишь одна большая блестящая звезда горела на самом краю небосклона. И пока горела эта блестящая звезда, они думали о том, куда, по какой дороге жизни поведет она каждого из них. И впервые они поняли в это мгновение, как неясны еще были для них собственные их желания. И было странно Гале, что не дома, а здесь, на улице, в кругу своих старых школьных друзей, у решетки их шумного дворца, при свете этих зимних мелких звезд, решает она вопросы своей жизни.
И прежняя задумчивость не покидала ее.
Что это, думала она, неужели этот мальчик, никогда не учившийся лучше других и которого она раньше не замечала, знает больше, чем она, знает что-то такое, чего не знает она, никогда не бывавшая в боях и в сражениях, не встречавшая своей грудью смерть? Он знает, что такое победа. А что знает она, которая не может победить даже свою собственную слабость? Что знает она о победе?
— Нет, — сказала она неожиданно. — Я сегодня никуда не пойду, ни на какие кружки. Я вернусь домой и буду заниматься. Я буду много заниматься одним предметом! — сказала она с отчаянием в голосе.
Потом она добавила ласково, обратившись к Ване:
— Приходи, Ваня, ко мне с Анкой в воскресенье. И мама будет дома. Я тебя с ней познакомлю.
— Спасибо, — сказал он и наклонил голову так низко, что даже не видно стало его лица.
Но Анка все же увидела, как обрадовали его слова Гали.
И Анка громко засмеялась от восторга.
Однако недолго звучал на улице смех Анки. Она спешила уйти на другой конец города, где работала ее мать. Редки были дни, когда мать кончала работу не в слишком поздний час. Но Анка встречала ее каждый раз, когда приходил этот час. Мать ждала ее у ворот своего завода. И каждый раз встреча их была веселой. Анка отнимала у матери тяжелый мешок, в котором всегда находила картофель и хлеб, а иногда и мясо и даже морковь, которую очень любила. Это была пища для всей семьи — пища, добытая трудом, для маленьких племянников, живших за стеной, для теток, для старой бабушки и для самой Анки. И этот мешок, уже тяжелый для матери, Анка легко поднимала к себе на плечо, и вдвоем они, как подруги, возвращались через весь город, болтая понемножку о том и о сем. И каждый раз Анке напоминало это то время, когда она была совсем маленькой девочкой и мать встречала ее у ворот их школы и брала у нее из рук сумочку, в которой лежало только несколько детских книг. Ведь это была легкая сумочка. Но, должно быть, милой казалась матери эта детская ноша. Анка помнила это и никогда не пропускала часа, чтобы встретить теперь свою мать, был ли то час беседы с друзьями, или час веселья, или какой-нибудь иной час.
