— Привет, — лицо недовольное, а взгляд подозрительный.
— Привет, проходи. Я сейчас, Сережа. Минут десять подожди, хорошо?
Он кивнул и зло посмотрел в спину Олега, прошедшего мимо на кухню. Была бы на нем футболка — вспыхнула бы. Сергей шагнул в коридор за ним.
— Сережа, — остановила я его, придерживая за рукав куртки. Видимо, у меня было испуганное лицо, потому что он широко улыбнулся и, напустив в глаза безмятежной дури, примирительно развел руками:
— Да ты что, Анюта? Я сока выпить — сушняк мучает.
Я подозрительно оглядела его физиономию и не нашла ни единого признака вчерашнего похмелья. Впрочем, обычно возлияния, даже чрезмерные, не отражались ни на его лице, ни в глазах. Они были зеркально чисты и бесхитростны. Только в их глубине по-прежнему жил зверь, поселившийся там еще во времена службы Сергея в армии. В моем присутствии этот зверь был животным покладистым и абсолютно домашним, но стоило отвернуться, как он становился невыносимо жестким и беспринципным хищником.
Я ушла одеваться и все думала — что случилось с Сережей в армии? Впрочем, в армии ли? Он всегда был драчуном и забиякой, водил дружбу с откровенными бандитами и казался родным братом криминалу. Не знаю, понимали ли его Алеша с Андреем, но я понимала. Сергея сжигало изнутри то, что поначалу лишь тлело в груди, но не осознавалось, а потому и не принималось, но потом оно начало крепнуть и разгораться, пожирая, словно хворост в топке, каждый прожитый день и год, а вместе с ними — и его самого. Я не знала, что это. Только догадывалась. Но страшилась увериться, как с детства боялась закрытых дверей и тупиков.
Сергей дождался, пока сестра скроется в комнате, и плавно перетек в кухню, плотно прикрыв спиной дверь.
— Ты что ж делаешь, козел? — процедил он зловеще, обращаясь к Олегу. У того в руке дрогнул пакет томатного сока в руке:
— Ты о чем? Или это вместо приветствия?
— Ты что с женой делаешь?
— Ах, вон в чем дело… Ну, извини, что не спросил разрешения, можно ли с ней спать.
— Спать? Как раз этого ты ей и не дал, — Сергей говорил тихо, чтобы не привлекать внимания сестры, и оттого тон казался особенно угрожающим. А еще он перестал жевать жвачку, что являлось признаком раздражения и очень высокой степени кипения. — У нее же синие круги под глазами. Ты смотрел на нее? Ее шатает. А руки? Что ты с ней делал?
— Не твое дело, — ощетинился Олег.
— Ага? — Сергей качнул челюстями, сделав пару жевков, и шагнул к парню. — Я понимаю, что ты недоумок, и потому попытаюсь тебе терпеливо и доходчиво объяснить… в пятый раз, — мужчина выставил палец перед носом Олега. — И последний.
