Только чтобы убедиться, что я не сошла с ума, я провела опрос, касавшийся различных кроватей. Мой друг Оливер, известный дизайнер по интерьеру, сказал, что это самый большой экземпляр, который он когда-либо видел в манхэттенской квартире. Моя подруга Лиза говорила, что наше гигантское ложе заставляет ее чувствовать себя крошечной, как грудной ребенок, который ползает по родительской кровати. Моя мама заказала для нее специальные простыни. Мой сослуживец Кодиак Стар, который увлекается серфингом, сказал, что кровать, закрытая сине-зеленым стеганым одеялом, напоминает ему океан. Это было официальное признание; моя кровать была действительно огромна, как Атлантический океан. Я лежала в Лондоне, а муж был на другой стороне матраса, в Нью-Йорке.
Мой большой Сладкий Медвежонок, моя скала и опора оказался куском рыхлой породы. Капризный и поддающийся даже самому минимальному давлению, неспособный обсудить или хоть обдумать, что чувствует. В нашей гигантской квартире с гигантской кроватью он отодвигался все дальше и дальше, пока в один прекрасный день просто не исчез из дома. Нет, без шуток. Именно так.
Реальной опорой и скалой оказался для меня мой легкомысленный сослуживец Кодиак Стар. Коди, носивший столь прелестное имя, был просто соткан из противоречий: наполовину философ, наполовину серфингист, мало этого, он был намного красивее большинства женщин, которых я знала. Конечно, у него в лексиконе встречались всякие раздражающие меня словечки вроде «классно», «заметано» и «цыпочка», и он интересовался такими непонятными, странными вещами, как трансцендентальная медитация и сновидения наяву. Его можно было бы отнести к декадентам и интеллектуалам начала века, если бы он не родился в 1984-м, на восемь лет позже меня.
Из-за того что мы делили один кабинет, Коди изо дня в день выполнял трудные обязанности: бесконечно выслушивал рассказы о моем бывшем муже и поднимал мне дух. Предполагалось, что мы работаем над новой рекламой кроссовок «Puma», но мы главным образом обсуждали животрепещущие вопросы моего брака. Он всегда разговаривал со мной нарочито бодрым тоном, пересыпая речь простыми для понимания терминами из серфинга. Когда я спросила Коди, почему муж ушел от меня, даже не попытавшись объясниться, он заправил шелковистые выгоревшие волосы серфингиста за уши, закинул ноги на письменный стол, а руки, сцепив в замок, заложил за голову.
— Цыпочка моя, только мирового уровня серфингисты на длинных досках могут в любых условиях справляться со всеми типами волн, большими и маленькими. Твой муж был короткодосочный любитель.
