— Ну, — молвил ворон сухо, — вот как раз сейчас ты познаёшь бездны.
В молчании они двинулись дальше, сквозь снег и ветер.
Далеко в конце улицы в ночное небо упиралась башня кафедрального собора.
Тем временем работа в лаборатории Шуткозлобера шла уже полным ходом. Длинная полоса пергамента лежала, развернутая, на полу. Шуткозлобер и Тиранья стояли, согнувшись над текстом, и спешно расшифровывали написанное. Для всякого, кто не является магом, подобное чтение было совершенно невозможным делом, поскольку при составлении записи применялась сложнейшая тайнопись, так называемый «инфернальный код» (codus infernum).
Переведённое на человеческий язык начало рецепта гласило:
Лёд и пламя, ад и грязь,
По сто грамм возьми от нас,
Взбей коктейль; вот и готова
Ложнопуншная основа.
Как и во всякой достойной лаборатории кабинетного мага, в рабочем кабинете Шуткозлобера име лись все четыре субстанции. Пока Шуткозлобер подбирал их и смешивал в специальном шейкере, Тиранья прочитала вслух следующий пункт:
Пусть рекою текут проценты;
Набери литр с четвертью ренты
И в сосуд струёй золотой
Наливай законный надой!
Как сделать деньги текучими, ведьме было, разумеется, известно. И уже очень скоро в чаше из ледяного пламени сверкал литр с четвертью жидких денег. Золотое сияние расползлось вокруг.
Шуткозлобер влил в сосуд адскую смесь из шей- кера, и сияние потухло. Чёрным как ночь сделался теперь бульон, но то тут, то там пронизывали его золотые молнии.
Третье указание звучало так:
В час смерти больного заката
Крокодиловы слёзы пролей.
Цеди их по капле, пока ты
Над жертвою плачешь своей.
Посильнее размешай их,
Это им не помешает,
И полученную взвесь
Влей в лжепуншевую смесь.
Это было, разумеется, нечто куда более трудное, поскольку злые маги и ведьмы, как уже говорилось, совершенно не умели проливать слёз, даже фальшивых. Но здесь снова пришла на выручку запасливость Шуткозлобера.
Он вспомнил, что хранит в подвале несколько бутылок крокодиловых слёз особо урожайного года.
Так и продвигался процесс. Иной раз Шуткозлобер находил наилучшее решение, другой раз бесценными оказывались познания Тираньи. Окрылённые общей злой волей, они трудились не покладая рук.
Якоб Кракель и Мориц сидели у подножия собора, башня которого вздымалась в небо, словно огромная, изрезанная зубцами горная гряда. Оба в молчании глядели вверх.
Внезапно ворон подскочил, как укушенный, и заорал во всю глотку:
— Вот оно! Нашё-о-о-л!
— Что?! — перепугался Мориц.
