— Маурицио, пестицид на твою голову, где ты прячешься?
— Здесь, маэстро, — робко отозвался кот, высовываясь из-за сушёной акулы.
— Слушай! — заорал магосоветник. — Пока меня нет, ты будешь караулить этот наглый вороний шнобель. Не вздумай заснуть. Запри его в своей комнате. Не доверяй ему ни в коем случае, не вступай с ним ни в какие разговоры.
Он выбежал прочь так стремительно, что развевающийся ядовито-зеленый халат едва поспевал за своим хозяином.
Ворон уставился на кота, а кот — на ворона.
— Ну так что? — осведомился ворон.
— Что — что? — зашипел Маурицио.
Ворон опять подмигнул.
— Не смекаешь, коллега?
Маурицио был сбит с толку, но сдаваться не хотел.
— Лучше попридержи-ка клюв! Нам нельзя болтать. Маэстро запретил.
— Так ведь он смылся, — хмыкнул Якоб. — Теперьто мы можем разговаривать открыто, коллега.
— Никаких провокаций! Не подлизывайся, — строго отозвался Маурицио. — Ты мне не нравишься.
— Да я никому не нравлюсь, — ответил Якоб. — Но мы должны помогать друг другу. Это наш долг.
— Тихо! — рявкнул кот и попытался принять грозный вид. — Пойдём ко мне в комнату. Прыгай вниз — и не пытайся бежать!
Когда оба зверя оказались в тёмном коридоре, где на стеллажах хранились большие стеклянные банки, Маурицио спросил:
— Почему ты всё время называешь меня «коллегой»?
— Святая удавка! Да потому что мы коллеги и есть! — ответил Якоб.
— Кот и пернатое, — с достоинством объявил Маурицио, — естественные враги.
— Естественно, — согласился Якоб. — То есть это естественно в естественном состоянии природы. А когда оно неестественное, то и естественные враги становятся, естественно, коллегами.
— Постой-ка! — сказал Маурицио. — Что-то я не понял.
— Ты здесь для того, чтобы наблюдать за своим маэстро. Так?
— Ч…то? — растерянно переспросил Маурицио. — И ты… тоже?
— Я шпион у моей мадамы, у ведьмы, — объяснил Якоб. — Ну как, птенчик, заглотил наконец червячка?
Слушай, ты не будешь против, если я почешусь? Всё время свербит.
— Пожалуйста, пожалуйста! — ответил Маурицио, сделав изящное движение лапой. — Ведь мы же коллеги.
Элегантно расположив пушистый хвост, Маурицио созерцал, как Якоб скребёт когтями голову.
Этот ощипанный ворон внезапно сделался так мил кошачьему сердцу.
— Почему же ты сразу мне не открылся?
— Да пытался уж, пытался, — проворчал Якоб. — Я тебе всю доррогу подмигивал.
— Ах, да! — вскричал Маурицио. — Но тебе следовало бы сказать мне обо всём вслух.
— Чтобы твой шеф всё слышал?
— Мой маэстро и без того всё знает.
