— Отдохнем на том свете, сеньор, — подмигнул Годфруа, — а на этом нам еще трудиться!
Когда впереди забрезжили огни Иерусалима, уже почти стемнело. Почувствовав близость дома, лошади пошли резвее, то и дело, переходя с рыси на легкий галоп. Оруженосцы скакали следом. Гуго вглядывался в темные силуэты кустов, угадывая изгибы дороги. Как вдруг Мистраль захрипел, взвился на дубы и повалился набок. Одновременно Гуго почувствовал сильный толчок, почти выбивший его из седла и удар. Земля полетела навстречу, ударила плашмя в бок. Резко перехватило дыхание. Боль прострелила колено. Жеребец бился и хрипел, клацая зубами. Гуго понял, что придавлен конем, и Мистраль отчаянно пытается подняться.
Метнулась быстрая тень, еще одна. Перед самым лицом затоптались ноги в высоких замшевых галошах с загнутыми носками, конские копыта, блестящие от росы — снизу от земли они казались огромными. Под тяжестью хауберга и пытавшегося подняться коня Гуго был беспомощен и беззащитен. Он попытался выдернуть из ремня щита левую руку, чтобы опереться и встать. Но тут краем глаза он увидел стремительно приближающийся меч. Закричал Годфруа. Гуго попытался увернуться. Наверное, то, что произошло в следующую секунду, было чудом. Мистраль дернулся и неуверенно встал, потянув запутавшуюся в стремени ногу рыцаря. Сапог выскользнул, но этого небольшого рывка было достаточно, чтобы оттащить Гуго. Быть, может, всего на пол-локотя, но занесенный меч воткнулся в землю рядом с ключицей, распоров несколько кольчужных колец. В тот же момент нападавший дернулся и упал, подметка его сапога задергалась перед самым носом у Гуго. Еще несколько секунд позади раздавалось топтание копыт и шарканье сапог, лязг мечей, звон сбруи и тяжелое сопение сражавшихся. Потом кто-то рванул в сторону, в кусты, ломая ветки.
Несколько мгновений Гуго лежал, вглядываясь в высокое звездное небо. Впритык к щеке огоньки далеких звезд отражал чужой меч и холодил на шее кожу. Смерть была в сантиметре от шевалье. Почему-то вспомнился седой старик с Вараном в сухой ладони. «Взявший меч от меча и погибнет». И старуха-мусульманка в объятом пламенем доме…
Гуго показалось, что проклятье, как брошенное чьей-то неумолимой рукой копье, просвистело совсем рядом. Он жив, он, несомненно, жив, и, похоже, даже не ранен. Почему? Неужели спасло покаяние? Проклятье пронеслось мимо — может, не навредив ему, а, может, ища новую жертву.
Гуго де Пейен повернулся на бок и с трудом встал. Левый бок прострелило, вдобавок, он подвернул ногу.
