— Что же… Время зачитать протокол и вынести решение. Гюи Робине, вы виновны…
Потолок стал мутным, и голос Сикара де Воур раздавался откуда-то издалека, как будто оруженосец Гюи опустил голову в воду. Стало все черно, словно на голову натянули темное одеяло. Потом — удар в лоб и отрезвляющая свежесть. На голову оруженосца плеснули кружку ледяной воды. Гюи зашевелился, пытаясь схватить пересохшим ртом капли и жадно облизал губы.
— Брат Гюи Робине, состоящий на службе Ордена тамплиеров в ранге оруженосца, признаете ли вы себя виновным в нарушении обета целомудрия, поклонения демону Бафомету и в человеческом жертвоприношении?
— Нет.
— Подсудимый отказался признать вину, брат Ксавье, занесите это в протокол. Допрос закончен. Свидетели, подпишитесь.
— Отец Сикар, прикажите позвать капеллана Ордена, я чувствую, что скоро умру.
— Мы не даем заключенным таких привилегий.
— Я должен исповедоваться, прошу вас, отец, мне нужен священник.
— Согласно закону, человек, обвиняемый в тяжких грехах лишен права последней исповеди. Вы имели возможность раскаяться во время допроса, но не воспользовались ей.
— Господи, падре, исповедайте хотя бы вы!
Веревки резко ослабли — палачи развязали их и освободили руки и ноги заключенного. Идти Гюи не смог — конечности больше не слушались его и немыслимо болели.
— А слышал ли ты что-нибудь о серебре тамплиеров? — чья-то тяжелая тень нависла над ухом. — Скажи, и будешь жить, и тебя сразу наградят и отпустят. Ты знаешь, о чем я говорю… О серебре Палестины.
Вряд ли простой оруженосец мог много знать о могущественных фигурках. И задававший этот вопрос человек догадывался об этом. Гюи покачал головой. Палачи оттащили тамплиера обратно в камеру и бросили на холодный пол. Ударившись затылком, Гюи потерял сознание.
Отец Сикар де Воур вышел на улицу и облегченно втянул ноздрями свежий воздух. До боли в легких. Потом доковылял до бочки под водостоком и умыл потное лицо дождевой водой.
— От вас ждали большего, святой отец.
Каноник остался стоять, наклонившись над бочкой и глядя, как большие капли падают на его отражение:
— Я сделал все что мог, сеньор Ногаре. В ереси этот человек не виновен. Если даже он и обрюхатил эту девчонку, им в лучшем случае, должен заниматься светский суд. Я не хочу давления со стороны тамплиеров. Мы вообще не имели права трогать его без позволения Магистра тамплиеров.
— Скандала не будет. Его святейшество благословил. Можно ли мне спуститься в темницу?
