Схватив обоих, он потащил их к затягивающемуся отверстию. На улице оставлять их нельзя, кругом бродят Рошали.
Тогда Голландец выбрал образ из подсознания негра: неприлично утопающие в роскоши апартаменты этого беглеца — и немного сдвинул вход. Процесс отнял у него много сил, но все получилось. Сначала один, а за ним второй оказались там. Потом, напрягаясь, чтобы не дать двери закрыться, он последовал за ними.
— Кто ты? — был первый вопрос невысокого жилистого парня, когда тот поднял взгляд на фигуру в мантии.
Голландец ему объяснил и вовсе не был шокирован, когда этот живописный персонаж побледнел.
Однако, отбросив страх, тот, кто называл себя Гилбрин-Бродяга, проявил большое участие к случившемуся с негром.
Он молча выслушал рассказ Голландца о нападении Рошаля и сражении в логове. Было вполне очевидно, что Гилбрина его спаситель совсем не интересует. Удивляться нечему, вероятно, ему известно, что проклятый моряк — причина всех их несчастий.
— А вы-то почему побеспокоились вмешаться? — спросил Гилбрин, глядя на своего друга. — Все равно мы снова возродимся, тем более Конец близок. Могли бы оставить нас там умирать. Ведь вы этого хотите? Чтобы все умерло?
Голландец сомневался, что этот парень поверит его словам, что в другой жизни он трудился на благо своего мира, поэтому он лишь отвернулся от обоих и ответил:
— Нет.
Несколько минут в комнате висело напряжение, потом негр открыл глаза. Он не мог произнести ни слова, но взгляд его, устремленный на Голландца, говорил о многом.
Внезапно комната наполнилась пронзительным звуком, так что Голландцу захотелось заткнуть уши. Негр хотел встать, но Гилбрин ему не позволил. Маленький жилистый парень просто уставился на какое-то устройство на одном из столов.
— Звонить может кто угодно, Мастер Таррика. Поверь.
Вскоре телефонный звон прекратился, но включилась другая машинка. Голландец услышал голос, как будто принадлежащий Хамману Таррике. Но тут другой голос приковал его внимание.
— Гилбрин, если это до тебя дойдет… У меня все нормально. Я…
Когда-то Голландец знал этот голос. Он был частью его самого, забыть такое нельзя, но голос принадлежал давно умершему человеку. Невозможно, чтобы это была она.
Шустрый Гилбрин кинулся к телефону, но он еще не коснулся его, когда все они услышали щелчок. Что-то прервало связь на том конце.
— Майя, — промолвил клоун.
— Мария… — неосознанно поправил Голландец.
— Что-то случилось. Быстрее к ней! — Гилбрин повернулся к Таррике, который уже умудрился сесть.
