Негр махнул рукой, показывая, насколько понял Голландец, что он обойдется без них.
Голландец положил руку на плечо Гилбрина и, когда тот взглянул в его утонувшее во времени лицо, произнес:
— Ты отведешь меня к ней.
— Но я не знаю как! Я ее не чувствую. Ее либо закрывает поле, либо…
Голландец не хотел этого слышать.
— Ты приведешь ее к…
По комнате пронесся порыв ледяного ветра, нет, не по комнате, а по его душе. Голландец понимал, что это означает, но такое совпадение — это уж слишком! Звонок и появление «Отчаяния» должны быть связаны.
Он знал, где это чертово судно, и она должна быть там.
— Пошли со мной, — скомандовал он Гилбрину, крепче держа его за плечо, когда повлек своего недовольного спутника из комнаты.
На это потребовалось усилие, и он почти пожалел о том, что сделал, когда весь хаос ситуации открылся ему.
«Отчаяние» охотился, в чем абсолютно не было смысла, и очевидно, что охотился он за Фило и темноволосой женщиной; ее черт Голландец не мог разглядеть в тусклом свете уличного фонаря. Лицом к лицу с ними стоял мальчишка с хитрым лицом, тот самый, которого он видел возле громадной статуи.
Следующие мгновения слились в сплошной туман. Он видел, что она вырвалась, но не так, как собиралась. Он пытался ее спасти, однако действиям его мешали чувства, давно им похороненные. Голландец спас ее, но лишь ценой того, что забыл о грозящей обоим опасности.
Он забыл об «Отчаянии». Единственный взгляд в лицо женщины, которую он поднял с земли, — и даже ужасное судно, его вечная тюрьма, померкло в сознании. В мыслях осталось только одно.
Мария. Давно утерянная любовь.
Он мог бы стоять здесь до самого Конца этого мира, глядя на ее возвращенную красоту. Это не просто сходство. Это — она сама.
Он произнес ее имя, ожидая, что она откликнется, но она смотрела мимо. Мгновение Голландец недоумевал, но потом оглянулся и увидел, как к ним приближается «Отчаяние» На вид это может быть и веревочным трапом, однако Голландец знал, что вовсе не ветер относит его к ним.
Но было поздно Вместо городской улицы они стояли теперь на палубе проклятого призрачного судна.
В этом мире он потерпел еще более сокрушительное поражение, чем прежде. И что еще хуже, он теперь и ее обрек этой прискорбной судьбе, еще один мир — смерти.
***
Хамман Таррика сел на тахте, все еще чувствуя слабость, но постепенно приходя в себя. О времени, когда он оставался добычей Рошаля, воспоминаний не осталось. Если бы не присутствие этого отвратительного ангела смерти, Лодочника, он подумал бы, что Гилбрин рассказывает сказки.
