- Скажи, что ты поехала не к нему, - сел он напротив Готель, положив рядом плащ.
- Клеман, мой милый! - упала она на колени.
- Прошу вас, - попытался он её поднять.
- Поверьте, это случайность…, - залепетала Готель.
- Не надо, - остановил её Клеман, - мы оба знаем чего хотели от этого брака, и я был счастлив быть вашим мужем.
- Нет, Нет! - рыдая, схватила она его за рукав, - прошу вас, прошу вас, не оставляйте меня!
Клеман плакал, стоя, отвернув лицо, не зная что делать дальше:
- Я предпочел бы не знать, - проговорил он, - мне хватало знать, что вы его любите.
От этих слов Готель начала рыдать еще сильнее:
- Простите меня, простите, я всегда пыталась создать иллюзию того, что было важно для меня - венчание в стенах храма и кольца, любящий супруг, но…
- Но что же было не так? - вмешался Клеман, и Готель затихла, изредка всхлипывая.
Он подошел к окну:
- Это вы простите меня. Я тогда слишком испугался за вас. Я испугался, что вы не сможете пережить настигшее вас одиночество, и я подумал, что вам непременно нужен кто-то рядом. Так что мы просто помогли друг другу.
- Вы останетесь? - прошептала Готель, - прошу вас, останьтесь.
- Вы продали дом? - повернулся он и увидел, как её глаза снова наполнились слезами.
Он молча взял со скамейки плащ и вышел, закрыв за собой дверь.
Клеман больше не приходил к ней, но она иногда заходила к нему; когда носила строителям одежду и еду. Заходила, потупив взор, садилась с краю, у входа и следила за его движениями, пока он общался с клиентами. Какой-то день, перегрузив свою сумку сыром, она зашла попросить его проводить её к собору.
- Нога разболелась ни с чего, - пожаловалась она Клеману, и тот, будучи человеком добродушным и мягким, обычно подавался её словам.
- Вы носите кольцо? - заметил по дороге Клеман.
- Оно причиняет мне боль, когда мне это необходимо, - улыбнулась та.
- Я слышал, Констанция вернулась. Ходят слухи, что граф её выгнал на сносях, - он посмотрел на собор, к которому они приближались и который пока больше напоминал крепость, чем дом Божий, - вы до сих пор думаете, что Господь проявит к вам участие?
Мысли Готель замелькали одна за другой; радость сменялась состраданием, которое в свою очередь сменялось любовью, торжеством справедливости, безумия и понимания, и снова обуревалось сожалением, любовью и самобичеванием.
- Маркиз, - отрешенно, как сама себе проговорила она.
- Что? - переспросил Клеман.
- В Провансе он маркиз, - всё ещё глядя в себя и не покидая своих мыслей, пояснила Готель.
