- Этот бальзам всегда готовила моя бабушка. По отцу, - Клеман стоял спиной к Готель, старательно расталкивая в ступке какие-то травы, - вы не поверите, мадмуазель, сколько людей в Лионе, приходили к ней за его рецептом, но никому, никому она не открыла его секрет!
- Вы подарите мне ребенка? - неожиданно спросила Готель.
Клеман на мгновение замедлился, но быстро придя в себя, продолжил разминать смесь:
- Похоже, вы сильно ударились, - произнес он, на что Готель грустно себе улыбнулась.
Когда приготовление бальзама было закончено, он повернулся к Готель:
- А теперь вам лучше прилечь.
Он взял её на руки, чтобы отнести девушку наверх, и та издала что-то вроде: "Ай-ай". Это получилось несознательно, но и вовсе не от боли. Готель сама удивилась, почему она это сделала, пережив на своем недолгом веку и более болезненные моменты. Может быть потому, что она впервые обрела возможность почувствовать себя слабой. Это было совершенно новое чувство, другое. Она искала в голове подходящее ему слово и не нашла ничего более точного чем "женское". И Клеман улыбнулся в тот момент. "Но почему?" - удивилась она, неужели он прочел в ней это "женское"?
Положив Готель на постель и перевязав ей ногу, Клеман сел рядом.
- А где е ваш вьюн? - спросил он, глядя в окно.
- Я отдала его Гийому, когда уезжала в Марсель.
Уходя, Клеман забрал в свой магазин пошитую одежду и обещал принести новый материал.
Он приходил каждый день, помогал по дому, ходил на рынок, но самое главное - пытался отвлечь Готель от грустных воспоминаний.
- Самое главное в этот момент - не повредить корни, нужно быть внимательным и нежным, - подчеркнул он, пересаживая за окно вьюн, - и они отблагодарят тебя своей красотой. Цветы очень чувствуют любовь.
- Вы в этом разбираетесь, - заметила Готель.
- В чем? - отвлекся от своего занятия тот.
- В цветах, - улыбнулась она.
- Я просто считаю, что нельзя что-то вырвать из одного места и заставить цвести в другом, - проговорил он и добавил, - но вы, похоже, все еще скучаете по… Марселю.
Готель скучала, и когда она смотрела в окно, то ей казалось, что там за домами и деревьями, если очень постараться, можно разглядеть море; ведь оно там, просто его не очень хорошо отсюда видно. Слишком жива еще была та ниточка, которая тянулась от её сердца за горизонт, и слишком далека была еще та минута, когда её растущее чувство разлуки было бы готово смениться безропотным смирением и покоем. Спустя неделю применения чудодейственного бальзама, Готель почувствовала, как боль от ноги отступила, но она все еще едва могла ходить на неё, не хромая.
