не могли поделать с ней. Я немного гордился своей неизлечимой малярией.
К тому времени, как Алика вызвали, он был совсем готов. Я думаю, он
даже не соображал, куда идет и зачем.
Теперь он стоял спиной к докторше, бледный, с остекленевшими глазами,
и, когда ему сделали укол, он внезапно побелел как смерть, хотя, казалось,
дальше бледнеть некуда. Он так побледнел, что на лице его выступили
веснушки, как будто откуда-то выпрыгнули. Раньше никто и не думал, что он
веснушчатый. На всякий случай я решил запомнить, что у него есть скрытые
веснушки. Это могло пригодиться, хотя я и не знал пока, для чего.
После укола он чуть не свалился, но докторша его удержала и посадила на
стул. Глаза у него закатились, мы все испугались, что он умирает.
-- "Скорую помощь"! -- закричал я. -- Побегу позвоню!
Харлампий Диогенович гневно посмотрел на меня, а докторша ловко
подсунула ему под нос флакончик. Конечно, не Харлампию Диогеновичу, а Алику.
Он сначала не открывал глаза, а потом вдруг вскочил и деловито пошел на
свое место, как будто не он только что умирал.
-- Даже не почувствовал, -- сказал я, когда мне сделали укол, хотя прекрасно все почувствовал.
-- Молодец, малярик, -- сказала докторша. Помощница ее быстро и
небрежно протерла мне спину после укола. Видно было, что она все еще злится
на меня за то, что я их не пустил в пятый "А".
-- Еще потрите, -- сказал я, -- надо, чтобы лекарство разошлось.
Она с ненавистью дотерла мне спину. Холодное прикосновение
проспиртованной ваты было приятно, а то, что она злится на меня и все-таки
вынуждена протирать мне спину, было еще приятней.
Наконец все кончилось. Докторша со своей Галочкой собрали чемоданчики и
ушли. После них в классе остался приятный запах спирта и неприятный
лекарства. Ученики сидели, поеживаясь, осторожно пробуя лопатками место
укола и переговариваясь на правах пострадавших.
-- Откройте окно, -- сказал Харлампий Диогенович, занимая свое место.
Он хотел, чтобы с запахом лекарства из класса вышел дух больничной свободы.
Он вынул четки и задумчиво перебирал желтые бусины. До конца урока
оставалось немного времени. В такие промежутки он обычно рассказывал нам
что-нибудь поучительное и древнегреческое.
-- Как известно из древнегреческой мифологии, Геракл совершил
двенадцать подвигов, -- сказал он и остановился. Щелк, щелк -- перебрал он
две бусины справа налево. -- Один молодой человек захотел исправить
греческую мифологию, -- добавил он и опять остановился. Щелк, щелк.
