мельком взглянув на меня, -- я не могу возражать. Авдеенко, на место, -кивнул он Шурику.
Шурик положил мел и пошел на место, продолжая делать вид, что вспоминает решение задачи.
Класс заволновался, но Харлампий Диогенович приподнял брови, и все
притихли. Он положил в карман свой блокнотик, закрыл журнал и уступил место
докторше. Сам он присел рядом за парту. Оп казался
грустным и немного
обиженным.
Доктор и девчонка раскрыли свои чемоданчики и стали раскладывать на
столе баночки, бутылочки и враждебно сверкающие инструменты.
-- Ну, кто из вас самый смелый? -- сказала докторша, хищно высосав
лекарство иглой и теперь держа эту иглу острием кверху,
чтобы лекарство не
вылилось.
Она это сказала весело, но никто не улыбнулся, все смотрели на иглу.
-- Будем вызывать по списку, -- сказал Харлампий Диогенович, -- потому
что здесь сплошные герои. Он раскрыл журнал.
-- Авдеенко, -- сказал Харлампий Диогенович и поднял голову.
Класс нервно засмеялся. Докторша тоже улыбнулась, хотя и не понимала, почему мы смеемся.
Авдеенко подошел к столу, длинный, нескладный, и по липу его было
видно, что он так и не решил, что лучше, получить двойку
или идти первым на
укол.
Он заголил рубаху и теперь стоял спиной к докторше, все такой же
нескладный и не решивший, что же лучше. И потом, когда укол сделали, он не
обрадовался, хотя теперь весь класс ему завидовал.
Алик Комаров все больше и больше бледнел. Подходила его очередь. И хотя
он продолжал держать свои руки на промокашке, видно, это ему не помогало.
Я старался как-нибудь его расхрабрить, но ничего не получалось. С
каждой минутой он делался все строже и бледней. Он не отрываясь смотрел на докторскую иглу.
-- Отвернись и не смотри, -- говорил я ему.
-- Я не могу отвернуться, -- отвечал он затравленным шепотом.
-- Сначала будет не так больно. Главная боль, когда будут впускать лекарство, -- подготавливал я его.
-- Я худой, -- шептал он мне в ответ, едва шевеля белыми губами, -- мне будет очень больно.
-- Ничего, -- отвечал я, -- лишь бы в кость не попала иголка.
-- У меня одни кости, -- отчаянно шептал он, -обязательно попадут.
-- А ты расслабься,-- говорил я ему, похлопывая его по спине, -- тогда не попадут.
Спина его от напряжения была твердая, как доска.
-- Я и так слабый, -- отвечал он, ничего не понимая, -- я малокровный.
-- Худые не бывают малокровными, -- строго возразил я ему. -Малокровными бывают малярики, потому что малярия сосет кровь.
У меня была хроническая малярия, и, сколько доктора ни лечили, ничего
