Они всегда были очень близки, соединены незримыми узами любви и духовными узами. Им всегда неудержимо хотелось быть рядом. Они никогда серьезно не ссорились, никогда не расставались, никогда не сомневались в предельной честности друг друга. Эти открытость и искренность придавали их отношениям особую радостную легкость. Их любовь крепла, ежедневно питаемая общностью мнений. Духовная, телесная и душевная близость становилась только теснее, как иногда счастливо случается между двумя людьми. Они не могли, находясь в одной комнате, не прикоснуться друг к другу. Высказывали всякую пришедшую в голову мысль, пусть она и была самой банальной. Острили. Языком их любви были шутка и размышление. «Я умру без него, — думала Гертруда, — нет, не покончу с собой, просто жизнь уйдет из меня. Превращусь в ходячего мертвеца».
Некоторых вещей они инстинктивно не касались. Так, они никогда не говорили об их неродившемся ребенке. И (что было связано с этим) никогда не заводили собаку или кошку. Приходилось избегать чего-то милого и трогательного. Запрет на нежность не должен был ослабнуть, если они не желали мучительных переживаний. Хотя они шаловливо и открыто проявляли свою любовь, тем не менее они сдерживали поводья, не давая чувству заносить их слишком далеко. Их язык хранил скромность, а любовь — сдержанное достоинство.
Конечно, они всегда были очень откровенны и прожили совместную жизнь душа в душу. Они исповедовались друг перед другом и простили друг друга. Говорили о былых увлечениях и теперешних мыслях, о слабостях, ошибках, грехах — всегда тактично, всегда с шуткой, без тайного злорадства. Сознательно берегли определенную скромность и чистоту отношений, понимая, что им повезло найти друг друга, и решив наслаждаться спокойным счастьем.
Судьба с детства благоволила обоим. Гай был единственным ребенком состоятельных, умных родителей, которые души в нем не чаяли. Гертруда, тоже единственный ребенок, горячо любимая отцом, была позднее дитя учителей, отдававших много сил школе и общественной деятельности. Отец не только внушил Гертруде, что она одна такая на свете, принцесса, но еще привил любовь к книгам, привычку к упорному труду и умение наслаждаться творениями ума, не становясь при этом «интеллектуалкой». Родители умерли до ее замужества, но успели порадоваться, видя, как их прекрасная дочь стала очень многообещающей учительницей. Матери Гая не довелось увидеть Гертруду, но его отец прожил достаточно долго, чтобы благословить женитьбу сына. Он одобрил его выбор, хотя предпочел бы еврейскую девушку, тайно вернувшись душой к вере предков. (Он, конечно, не признался в столь скандальной слабости Гаю, который презирал всякую религию.) Он очень горевал о потерянном внуке. Об их дальнейших намерениях относительно потомства не спрашивал и вскоре после этого умер. Для Гая его смерть была ужасным ударом.
