Погас свет. Пропали звуки. Как тогда, много лет назад, в кабинке лифта двадцатиэтажного дома. Только тогда я был с Павлой, а сейчас – сам. И вовсе необязательно думать, что там, за стенкой, сидит еще кто-то, продирает глаза и борется с тошнотой. Скоро его там не будет, и тогда я уж наверняка останусь один.
Я ведь этого, в конце концов, хотел?
Тускло зардели лампы аварийного освещения. На экране тонкой рубиново-красной линией нарисовалась схема трамвайчика в продольном разрезе и десять кружков поперечного сечения. Пассажирские палубы плюс нижняя, грузовая. На каждой по десять ячеек. В каждой ячейке по креслу. Ну, а в каждом кресле… По Ольге Матвеевне?
Вспыхнули лампы дневного света. Стенки, потолок, пол дрогнули и протяжно загудели, сотрясаемые мелкой дрожью. Это лебедь, рак и щука боролись за право первенства.
Через двадцать секунд невидимые судьи снова объявили ничью. Погас свет, заалели лампы. Сколько еще щелчков контрольного тумблера потребуется операторам, чтобы осознать всю серьезность и неизбежность происходящего?
Трех пар оказалось достаточно.
Писк огласил начало эвакуации. Одна за другой схлопнувшиеся над пассажирскими креслами капсулы покидали борт лифта. Ярус за ярусом. Загорался и гас индикатор шлюза, откачивающего воздух из хвостового отсека трамвайчика и выпускающего нанизанные на углеродную ленту герметичные капсулы в открытый космос…
Пришла очередь моего, седьмого, яруса. Вот отцепился толстяк с фотоаппаратом, отщелкавший двести тридцать девять пар обуви. Вот покинул борт спокойный, как слон, паникер – он до последнего момента был уверен, что все происходящее ему только кажется. Вот отсоединился безразличный к зарешеченным чудесам мальчик – во сне он видел свой послеобеденный японский мультик, со спецэффектами, как и положено. Следом ушел его отец, весьма состоятельный и, в общем-то, неплохой человек…
Я остался.
Выпростав руку, я расстегнул нагрудный карман, закинул в рот желтую пилюльку.
Опустели шестой и пятый ярусы. Уходили и любители поесть из трех тюбиков одновременно, и умельцы лишний тюбик отобрать, и не утолившие жажду поединка дуэлянты на столовых приборах.
Система эвакуации надъела второй ярус.
И с писком сломала зуб. Индикатор одной из ячеек на втором ярусе замигал. Поломка пускового механизма… Невозможность эвакуации…
На палубе я остался не один.
Нас как минимум двое.
Все остальные благополучно покинули трамвайчик. Без приключений. Но тот, на втором! Я смотрел на мигающий индикатор и с ужасом осознавал, что не готовился к такому повороту событий. К чему угодно, но не ко второй поломке!
