— Ты погоди, господин хороший! Я тебе покажу, как шляться, где не положено!
Его угрожающе сжатые кулаки не оставляли сомнений, что и как он собирался мне показать.
Когда швейцар был в паре метров от меня, я вышел из оцепенения, враз припомнив все, чему учил меня мой наставник Роберт Корс. Пригнувшись, я в мгновение ока забежал охраннику за спину, ухватил его правой рукой за плечо, а левой хорошенько пнул в ногу. Неуклюжий парень, потеряв равновесие, грохнулся лбом о кирпичную стену и стал съезжать вниз.
Помотав головой, он, сидя на мостовой, стал ощупывать рану. Рана была не очень глубокой, но кровоточила здорово. Охранник, все еще не веря в случившееся, глуповато уставился на меня.
А теперь на самом деле прочь отсюда, и поскорее, велел я себе и стремглав помчался по погруженной в сумерки Антонисбреестраат. Вслед мне раздавались призывы швейцара о помощи. Я свернул с Антонисбреестраат в ближайший переулок и, нырнув в лабиринт узких улочек, петлял по ним до тех пор, пока не убедился, что я в безопасности.
Тяжело дыша, я остановился и огляделся. Лабиринт улиц, в котором я очутился, был мне незнаком. Здесь находилось множество харчевен, но они вряд ли могли состязаться с только что покинутым мною заведением. Навстречу мне попадались оборванцы в сильном подпитии, ничуть не трезвее жирного барышника — клиента респектабельного борделя, но эти люди были куда симпатичнее мне. Уже хотя бы потому, что вид их не будил во мне укоров совести.
Из темноты ворот возникла женская фигура.
— В гордом одиночестве, красавчик? Могу составить компанию, если пожелаешь.
Судя по скрипучему, пропитому голосу, приглашение исходило от давным-давно вышедшей в тираж шлюхи. И верно — синие круги под глазами, морщины, более-менее беззубый рот. И вдобавок огромный чирей на лбу. Чтобы окончательно добить меня, она распахнула платье, выставив напоказ уныло свисавшие, дряблые груди.
Я с отвращением отвернулся и побрел к первому попавшемуся кабаку. Там уселся за столик и заказал самой крепкой водки. Необходимо было умерить бушевавшую во мне злость. И одной чаркой тут не обойдешься.
На Розенграхт я попал только к полуночи. Улицы уже патрулировали ночные блюстители порядка, и я, как мог, избегал встречи с ними, поскольку у меня не было при себе фонаря, положенного каждому приличному гражданину в темное время суток.
Уже на подходе к дому на Розенграхт я чудом избежал встречи с патрульными. Меня уберег их фонарь, свет которого мелькнул вдали, и я, спрятавшись за деревом, дождался, пока они продолжат путь. Оба прошли почти вплотную ко мне. Патрульные рассуждали о суматохе в доме какого-то художника. В свете фонаря зловеще сверкнули клинки шпаг.
