— Последние секунды — самые долгие.
— Черт побери, отстают они, что ли, эти дерьмовые часы!
— Может, звонок испортился. Но не торчать же нам здесь до ночи.
— Идемте, девушки, чего ждать. Дело не в скуке, но дома-то тоже ведь работенка ждет.
— Не дури, шеф стоит посреди цеха и наблюдает за нами своими мерзкими арахисовыми глазами.
— Ну и вредина! Уверена, что уже минуты две шестого.
Срываемся с места всегда за несколько секунд до звонка.
Шеф все испробовал, чтобы призвать нас к порядку. Угрозы, разглагольствования об ответственности, педагогические наставления вроде: «Не ведите себя как дети». Бесполезно: за тридцать секунд до пяти часов никого уже нет.
Я опять вступаю в разговор:
— Вы не работаете? То есть я хотела сказать, вы заняты только своим домом?
— Да, я сижу дома, а вы?
— Нет, я работаю на заводе. Не сегодня, но обычно в это вот время я еще на заводе. Вам нравится сидеть дома и заниматься ребятишками?
— День на день не приходится. С тремя маленькими детьми очень много хлопот. Муж мне совсем не помогает. Подруги у меня нет. Часто бывает скучно. А вам нравится ходить на работу?
— Тоже день на день не приходится.
Завод не может нравиться. Его кое-как терпят. Некоторые не выдерживают и быстро надламываются; молодежь часто сбегает через два-три месяца, а старики старожилы спиваются, алкоголь начисто сжигает им рассудок и здоровье.
Однажды в цехе появилась девица. Ее внешность никак не соответствовала заводу. Она начала работать на монтажном конвейере неподалеку от меня. Волосы у нее были чересчур черные для натуральных, густо положенный на лицо тон придавал коже необычайную матовость, а губы прямо пламенели. Ресницы необыкновенной длины — явно накладные, веки обведены ярко-синей краской. Ногти тоже накладные, густо-вишневые, на щеках цвели розы, а при каждом движении от нее исходил удушающий запах крепких духов, под стать всему остальному.
Красномордые мужчины так и бомбардировали ее взглядами, загоравшимися словно фары, они чуть шеи себе не свернули, разглядывая «принцессу». А у принцессы и округлости там, где надо, довольно объемистые, а ведь питается, наверное, одними грейпфрутами. Для нашего дела у нее кишка тонка, каждую минуту — головокружение. Утром, в восемь часов, она появилась в цехе, затянутая в белый костюм, на облегающей узкой юбке по бокам разрезы. Даже невысокие сапожки на каблуках-шпильках тоже белые. Возмущенные такой наглостью, женщины сразу осудили эту «проститутку». Самые резкие нападки вызвал ее шелковый белый тюрбан, подчеркивающий кукольность лица. «Видала султаншу-распалительницу! Совсем спятила девка, разве пристало работнице так одеваться».
