И в самом деле, на полу крошки, следы грязи, конфетные обертки. Поношенные сползающие чехлы не скрывают дыр в обивке сиденья и пятен от грязных пальцев.
— Мама, эта дама кто?
Перепачканная шоколадом девчушка приближает ко мне личико и вглядывается.
— Меня зовут Маривон, а тебя?
Она не удостаивает ответом мою улыбку и беспокойно спрашивает:
— Почему дама едет с нами? Ты, мама, ее знаешь?
Старший брат, семи-восьми лет вступает в разговор:
— Это автостоперка. Ее подобрали, чтоб немножко подвезти, у нее нет машины.
— Значит, она едет не к нам?
Я успокаиваю ее:
— Нет, я не к тебе еду. У меня есть свой дом, в который я возвращаюсь.
Мать извиняется:
— Дети не привыкли. Я никогда не подбираю голосующих. Но когда увидела вас под снегом, подумала, что было бы бесчеловечно не остановиться… и потом, женщина не внушает опасений, ей доверяешь.
— Я тоже предпочитаю садиться к женщине. Я не часто езжу автостопом. Но сейчас все очень неудачно сложилось. Я провела день в Пемполе и потеряла там портмоне. Вот почему не смогла вернуться автобусом.
Девчушка совсем разволновалась:
— У тебя нет машины? И портомоне нет — ты, значит, бедная? — Мы обе смеемся: и ее мать, и я.
Совсем крохотный ребенок высовывает голову из коляски-корытца и таращит на меня глаза.
— Мальчик или девочка?
— Мальчик.
— До чего очаровательный малыш!
Что другое скажешь при подобных обстоятельствах? Впереди еще несколько километров совместной езды, надо как-то поддерживать разговор.
— Сколько ему лет?
— Два дня назад исполнилось пятнадцать месяцев.
— Забавные они в этом возрасте, открывают для себя мир.
Вообще-то они отвратительны — плаксивые, за все хватаются.
— У вас есть дети?
— Да, мальчик четырех лет.
Это нас с тобой, голубушка, не молодит!
Воцаряется молчание. Часы на приборной доске показывают почти пять.
На заводе сейчас давка возле немногочисленных умывальников. Мои товарки, заканчивая рабочий день, хохочут и брызгаются. Чтобы отмыть руки, требуется не менее десяти минут. Некоторые приносят из дому мыло, рукавичку и начинают тереть, прежде чем дойдет их очередь до вытекающей из умывальника тоненькой струйки то холодной воды, то чуть ли не кипятка. «Эта банда подлецов могла бы все же прибавить хоть один умывальник и отрегулировать температуру воды». С годами на подобной работе мозоли твердеют, кожа сморщивается, и пальцы неизбежно деформируются.
«Чего же ты ожидала, старушка, такова жизнь артистки, полная превратностей судьбы!»
Вымыв руки и сходив напоследок в уборную, возвращаемся на свое рабочее место и ждем звонка.
