— Но не обязательно же всякий раз грабить банк или государственную кассу, — заметил развязный полицейский.
— Есть у меня два друга, которые ночью никогда не упускали случая заглянуть в плохо запертую дверь или открытое окно, выходящее на задний двор, — сказал органист. — За два года ночной работы, а они отдавались ей со свойственным им усердием и добросовестностью, им с трудом удалось наскрести сумму, равную полугодовому заработку уборщицы. Последующие два года они сидели в тюрьме — итого восемь лет трудового стажа. Если такие люди и опасны, то скорее для самих себя, чем для окружающих. Боюсь, мой друг Буи Аурланд и его компаньоны из «ФФФ» посчитают такой доход слишком ничтожным.
— И все же его сын крадет ночью пятьдесят норок, — добавил развязный полицейский.
— Боже мой, — воскликнула я, — сын Буи Аурланда!
Только сейчас они меня заметили. Органист подошел, поздоровался и представил обоих полицейских. Один был широкоплечий и добродушный, а другой — серьезный парень с горящими глазами, которые, казалось, украдкой следят за тобой. Они слышали в полиции, что этих норок украл младший сын Буи Аурланда, которого зовут Бобо, вместе с товарищем. Нескольких зверьков они прирезали, остальные разбежались.
— Когда дети из хороших семей выходят вечером на улицу, — сказал органист, — и шутки ради крадут пятьдесят норок, несколько ящиков запасных частей к землечерпалке или телефонный кабель в Мосфельсвейте, то это такая же закономерная реакция на окружающий мир, как и у моих двух друзей, и такая же невинная. Предмет, лежащий в соленой воде, неизбежно пропитывается солью. Настоящее воровство происходит совсем в другом месте. Ты спросил, неужели я хочу, чтобы все в стране было разворовано? Могу поверить тебе тайну: в стране все уже разворовано. А скоро будет украдена и сама страна.
Я никак не могла опомниться.
— Что же будет с бедным ребенком? — спросила я.
— К счастью, ничего, — засмеялся органист. — Начальник полиции позвонит его отцу, они минуту-другую поболтают о нынешней молодежи, посмеются и договорятся об очередной партии в бридж.
— К сожалению, все так и будет, — подтвердил развязный полицейский, — хотя таких негодяев следовало бы публично пороть на площади.
Органист улыбнулся доброй и снисходительной улыбкой, но, очевидно, нашел это замечание слишком наивным, чтобы на него отвечать.
Тогда, обращаясь к своему коллеге, впервые подал голос застенчивый полицейский:
— Я же говорил тебе, что богатые стараются внушить нам такое представление о справедливости, какое им выгодно. А у тебя мелкобуржуазное представление о справедливости.
