— Позвольте мне проводить вас домой? — предложил Бог Бриллиантин.
— Зачем? — спросила я.
— Ночью по улицам ходят янки.
— Ну и что же?
— У них винтовки.
— Я ничуть не боюсь винтовок.
— Они вас изнасилуют.
— А вы будете драться из-за меня?
— Да, — язвительно улыбнулся Бог Бриллиантин.
— А близнецы?
— Беньямин отвезет их в «кадиллаке». Если хочешь, я побью Беньямина и отниму у него «кадиллак». Я имею такое же право красть машину, как и он.
— Пойду на поиски Клеопатры, — сказал Атомный скальд Беньямин.
— Только сначала сыграйте нам что-нибудь, — предложил органист. — Спешить некуда.
Бог Бриллиантин встал, взял плоский треугольный предмет, который он положил между цветов, снял с него бечевку и развернул бумагу. Это была вяленая треска. Он искусно натянул вдоль рыбы две бечевки наподобие струн и начал играть. Бог очень ловко ударял правой рукой по бечевкам, как по струнам, и при этом раздавался звук, похожий на звон гавайской гитары. Он тихонечко напевал какую-то мелодию, а ударив по струнам, дергал себя за нос, зажимая ноздри пальцами, — от этого и получался гитарный звон. Атомный скальд вышел на середину комнаты и встал в позу величайшего человека в мире. Мне и в голову не приходило, что он может петь, поэтому я удивилась, когда он открыл рот. У него был высокий и одновременно низкий голос — это был актер, который умел задеть самые чувствительные струны души и искусно подражал итальянским рыданьям. Он повернулся ко мне и запел:
Ты — мечта, но немножко толста,
Добродетельна, но не сильна,
Ты — невинность из сельской глуши,
И ужасная это вина.
Все равно я тебя не кляну,
Все тебе мое сердце простит.
Моя песня к тебе летит
Через атом, солнце, луну.
Кончив петь, он сунул руку в карман, и рука вдруг словно прилипла к подкладке. Казалось, в кармане были яйца, и они разбились… Что это? Фокус? Я ничего не поняла, и тут он стал вытаскивать из кармана деньги, пачку за пачкой — десятикроновые, пятидесятикроновые, стокроновые бумажки. Он словно впал в бешенство, начал рвать деньги, мять их, бросать на пол и топтать, как топчут змею. Потом вдруг сразу успокоился, сел и закурил папиросу.
Бог Бриллиантин доиграл мелодию до конца. Органист улыбнулся своей доброй улыбкой, взял щетку, подмел пол и выбросил мусор в огонь. Он поблагодарил за пение и предложил выпить еще кофе. Близнецы проснулись и заплакали.
