Посвятив ответственного сотрудника редакции в некоторые аспекты расследования, Пакуро предложил разместить в искомой рубрике копию оставленного убийцей послания, сопровожденного номером одного из телефонов РУБОП.
Конечный смысл такого мероприятия был, чего греха таить, спрогнозирован довольно смутно: дескать, а вдруг, душегуб и позвонит? Тогда на пленке зафиксируется его голос — если не зацепка, то будущее косвенное доказательство… Чушь, конечно, но — вдруг? Если держишься на плаву, то — почему бы не ухватиться за соломинку? Хотя бы и любопыства ради?
Послание начали печатать, причем — в каждом выпуске рубрики.
Предположение о мести чеченцев подлой растратчице Рудаковой окончательно отпало: кавказские группировщики находились в унынии от канувших в никуда средств, и вели собственные поиски убийцы — покуда, естественно, безуспешные.
Проработка связей убитой с сотрудниками редакции также ничего не дала — знакомств с журналистами Валентина Рудакова не водила, на искомое издание ни разу за свою жизнь не подписывалась, и все средства массовой информации ей с успехом заменял телевизор.
Не увенчались успехом и поиски каких-либо знакомых ей азербайджанцев.
Пролить след на таинственное убийство мог скрывшийся Виктор, а потому, прихватив его фотографии, полученные из УВД Владимирской области, Пакуро поехал в знакомую квартиру, застав в ней корректного, явно угнетенного свалившимся на него несчастьем человека лет пятидесяти — мужа покойной.
До сей поры с Рудаковым он не общался, опрашивал дипломата Борис.
Прошли на кухню, и майор невольно посмотрел на то место, где, как ему отчетливо помнилось, сидела, закинув простреленную голову к стене, убитая женщина.
— Вот здесь… она? — спросил, покривившись болезненно, хозяин.
Пакуро сумрачно кивнул. Достал папку, предъявил фотографии:
— Узнаете? Прошу вас — очень внимательно посмотрите…
— Я понимаю… — Рудаков, ознакомившись с фотокарточками, решительно отложил их в сторону. — Никогда не видел… Лицо характерное, я бы запомнил. Кто он?
— Да так, сельский житель.
— У меня нет знакомых среди сельских жителей.
Майор хотел сказать о столь плотной и запутанной тесноте связей в людском сообществе, что, почти ежедневно препарируя их, ему видится звено максимум из десяти посредников, дабы установился контакт между подзаборным бомжом и папой римским, однако время и место для праздных размышлений были неподобающи, и он задал конкретный вопрос:
— А во Владимирскую область ваша жена, случаем, не ездила?
