Взорвать Манхэттен | страница 27



Я люблю свою страну. Она дала мне все, чем я горжусь. Образование, семью, положение в обществе. Я − глава крупнейших корпораций, член Большого Совета и являю собой часть того организма, отделение от которого сродни ампутации. А таковая вероятна лишь в том случае, если я буду являть собой опасную для организма патологию. Что едва ли возможно, хотя в нашей среде бывали огорчительные прецеденты. Достаточно вспомнить Кеннеди. Но в данном случае проблема заключалась в неспособности вознесшегося на вершину власти человека проявить добрую волю к компромиссу. Хотя − о какой такой вершине власти я говорю? Да и кто такой наш президент? Что нынешний, что предыдущие? Эти ребята − чемпионы, выигравшие помпезное соревнование. Это − символы, знаки, олицетворения империи, но, да и только. Глашатаи власти. Они ничего не решают, и любого из них безболезненно меняет другой, подобно афише очередной премьеры на фасаде кинотеатра. А настоящая власть, наши кланы, не нуждаются в рекламе. Они, как деньги, любят тишину. И не нуждаются в выборах, ибо как монархии, а не временщики, обладают преемственностью и не ограничены в полномочиях согласно сроку избрания и волеизъявления тупых масс. Вот оно − главнейшее достижение нашей Системы! Системы, стабильно живущей в каркасе идеологии и экономики, нерушимом и прочном, как гранитная скала! Хотя…

Да, есть всякого рода сомнения. Надеюсь, они субъективны. Но погружаться в них не время. Время разобраться с текущими делами. Через час − совещание с управляющими компаний, затем встреча с людьми из Конгресса, − они активно лоббируют наши инициативы, связанные с ракетостроением, и, наконец, к вечеру мне надлежит быть у председателя Большого Совета. Подозреваю, по вопросу деликатному, связанному с моими конкурентами, парнями чрезвычайно влиятельными. Вот тут-то и предстоит тот самый компромисс, которого я втайне весьма опасаюсь… Ибо стоить компромисс будет многие миллионы.

Я прошел в комнату к сыну, потрепал парня, раздраженно отмахнувшегося, по упрямой голове в знак примирения − я вообще-то отходчив, в отличие, кстати, от своих домашних; затем прошел в спальню, где у трюмо застал наводящую косметический лоск супругу.

Ее лиловое вечернее платье лежало на покрывале постели. На платье − колье из отборных розовых жемчужин. Судя по всей этой шелухе, она намерилась выбраться в свет.

− Куда-то собираешься?

− Сегодня нас приглашают Джексоны…

О, Боже! Переться к этому отставному сенатору, тупому болвану, выслушивать его излияния о необходимости своего политического воскрешения, и о кознях врагов, не дающих ему развернуться… Наши жены, впрочем, дружат и, зацепившись языками, щебечут часами о всяческой муре, не в силах оторваться друг от друга.