Так или иначе, но без четверти семь, освеженным дневным сном, я стоял на паперти в ожидании. Трагикомедия: пришедший в церковь вампир вынужден ждать, пока ему помогут: дверь-то ведь кому-то надо открыть! Вот я и ждал, пока кто-то сделает это за меня.
Отец Василий вышел ко мне в начале восьмого. Приветственно кивнув, широко распахнул створку двери:
— Входите.
Я занес ногу — и тело вновь отказалось повиноваться.
— Не могу…
Священник поднял руку, торжественно перекрестил меня.
Нервные окончания словно взорвались от боли. Дико завыв, я упал на плитки крыльца, где забился в судорогах.
Постепенно отпустило. О пережитом испытании напоминало напряжение в хрустальных мышцах. Под безвольно обмякнувшими пальцами крылись бороздки, оставленные вонзившимися в паперть ногтями.
Перебарывая слабость, я поднял голову. Отец Василий был бледен, но мужества не потерял. Во всяком случае, страха в голосе не было:
— Кто ты? Чего ты ищешь здесь, его создание?
Я счел за благо сознаться:
— Вампир. Х-хочу исповедаться.
— Подобные тебе не исповедуются. Твоя душа принадлежит ему! Поди прочь!!
Совершив усилие, я встал на ноги.
— А как же возвращение блудного сына?! Разве не дорог Богу раскаявшийся грешник? Не дорог больше, чем сто праведников?!
Поразительно, что можно вспомнить в сложной ситуации! Но деваться мне действительно было некуда: только так — спорить в надежде на чудо.
Священник медлил. После длительного раздумья поднял руку и троекратно перекрестил меня:
— Изыди, искуситель!
Рев боли, сорвавшийся с моих губ, поднял всю птицу в округе. Невесть откуда слетелось воронье, закружилось надо мной черным каркающим облаком. Однако же я не сгорел, не растаял в воздухе, как, может быть, надеялся отец Василий.
Не было сил подняться еще раз. Распластавшись у ног священника, я исподлобья взглянул вверх, слабым шепотом выдохнул:
— Чего вы добиваетесь, мучая меня? Покинув вас, я стану резать людей. У меня просто не останется выбора…
Я помолчал, собираясь с силами. Отец Василий присел рядом, вслушиваясь в каждое слово. Я заговорил вновь, уже более уверенно:
— Примите меня. Я не молю о прощении грехов — просто выслушайте. Господом Богом прошу: выслушайте.
Он молчал. Но крестить не торопился, что было замечательно. Пока он принимал решение, я встал на четвереньки, потом выпрямился. Смотрел на священника сверху вниз. Вот только ноги дрожали.
— Я слушаю вас, — он поднялся. Голос — беспристрастен. Лицо — непроницаемая маска.
