Они сидели среди нарастающего шума клаксонов. Было в этом шуме что-то необычное, то, что он не хотел забывать. В нем звучала боль, будто жалобная песнь, настолько старая, что казалась первобытной. Он подумал о мужчинах, в шерстяных набедренных повязках, яростно кричавших перед тем, как выполнить свое предназначение - убить и съесть. Сырое мясо. Это была их цель - то, в чем они так отчаянно нуждались.
Сегодня в холодильнике были только напитки и ничего подходящего для подогрева в микроволновке.
- Есть какая-то особенная причина, почему мы в машине, а не в офисе? - спросил Шайнер.
- Как ты узнал, что мы в машине, а не в офисе?
- Если я отвечу на этот вопрос...
- На каком основании ты сделал такое заключение?
- ...я точно скажу что-то немного умное, но в основном поверхностное и скорее всего в каком-то смысле неправильное. И ты будешь жалеть, что я вообще появился на этот свет.
- Мы в машине, потому что мне надо постричься.
- Почему бы тебе не пригласить парикмахера в офис и постричься там? Или пусть парикмахер подстрижет тебя прямо в машине, а потом поедем в офис.
- Нет. Что есть у процесса стрижки? Ассоциации конечно же: календарь на стене, множество зеркал. К тому же тут нет парикмахерского кресла. Тут ничего не поворачивается, кроме камеры.
Он поменял позу на сидении и смотрел, как камера последовала за его движением. Когда-то видео, записываемое на камеру, транслировалось по всему миру из машины, самолета, офиса и некоторых частей его дома. Но возникли проблемы с безопасностью и теперь изображение видят только несколько людей: медсестра и два вооруженных охранника, сидящих в офисе без окон. Теперь устарело даже слово офис.
Он бросил взгляд через окно слева. Потребовалась всего секунда, чтобы понять, что он знал женщину, сидящую на заднем сидении такси, ехавшего рядом. Это была его супруга Элиз Шифрин, с которой они были в браке уже целых 22 дня. Она была поэтессой, наследницей великого Шифрина, который потрясал своими произведениями Европу и весь мир. Он предупредил Торвала и, выйдя из машины, постучал в окошко такси. Элиз удивленно улыбнулась ему. Ей было где-то 25 лет, в чертах ee лица угадывалась какая-то утонченность, а глаза были большими и простодушными. В ее красоте было что-то глубокое. Возможно, это было интригующим фактом, а возможно - нет.
Ее шея слегка вытянулась и она неожиданно устало засмеялась. Ему нравилось, как она касалась пальцем своих губ, когда хотела выглядеть погруженной в какие-нибудь мысли.
