- Господи, все эти лимузины... Их невозможно друг от друга отличить.
Он зажмурился и кивнул.
- На таких обычно ездят подростки после выпускного, или новобрачные на какой-нибудь глупой свадьбе. В чем привлекательность одинаковости? - спросила она.
Он выглянул в окно, произнося слова мягко, спокойно, концентрируясь на том, что хочет сказать, будто бы пытаясь донести смысл своих слов стали и стеклу, находящимся за пределами машины, на равнодушной улице.
- В том, что я влиятельный человек, решивший метить свою территорию не каплями мочи. Я должен за это извиниться?
- Мне хочется пойти домой и взасос поцеловать свой Ниссан Максима.
Машина не двигалась. Из гранитного здания, принадлежащего огромной инвестиционной фирме, на северной стороне улицы слышался какой-то шум, из-за которого прохожие были вынуждены прикрывать уши.
- Ты, случайно, не знаешь какой сегодня день?
- Знаю.
- Сегодня у меня выходной, черт возьми.
- Знаю.
- И мне этот день очень нужен.
- Знаю.
- Ничего ты не знаешь. Откуда тебе знать, каково это? Я мать-одиночка.
- У нас особая ситуация.
- Я мать, которую донимают звонками во время пробежки в парке. Я подумала, что это няня, которая не звонит, пока температура у ребенка не поднимется до 40 градусов. Но у нас особая ситуация! Все в порядке с нашей ситуацией. Просто возможно иена обанкротит нас за считанные часы.
- Возьми немного воды. Посиди на скамейке.
- Мне больше нравится общаться тет-а-тет. И мне не нужно смотреть на эти мониторы, - сказала она, - Я знаю, что происходит.
- Иена упадет.
- Правильно.
- Затраты потребителей понизились, - произнес он.
- Правильно. За исключением того, что Японский Банк не поменял проценты ссуд.
- Когда это случилось? Сегодня?
- Сегодня ночью, в Токио. Я звонила своему источнику в Никкей.
- Во время пробежки?
- Нет, во время волочения своего тела вниз по Мэдисон Авеню, чтобы добраться сюда вовремя.
- Иене уже некуда подниматься.
- Действительно. Сущая правда, - подтвердила она, - Проблема в том, что она поднялась.
Он посмотрел на лицо - порозовевшее и потное. Машина наконец двинулась вперед, и Эрик почувствовал как в нем просыпается тоска, которая, казалось, преодолела целую вселенную, чтобы вселиться в него здесь, в запутанной сетке улиц центра города. Он снова выглянул в окно, наблюдая за людьми на улице, ждущими такси, переходящими улицу на красный свет, стоящими у банкоматов в "Чейс Банк".
Она сказала, что он выглядит удрученным.
Автобусы парами с грохотом двигались вверх по улице, пыхтя и скрипя, одной ровной шеренгой, высаживая людей, будто живую добычу, на тротуар. Ничего нового. Строители поедали свой ланч, оперевшись на стены банка, выпрямив ноги, в старых ботинках, глядя на проходящих людей оценивающим взглядом - кто в каком темпе шагает, кто как одет. Бегущие куда-то женщины в развевающихся юбках, женщины в босоножках и в наушниках, туристы, некоторые из которых высокие и скользкие, с ногтями как из вампирских фильмов - длинными и острыми. А рабочие только и мечтают увидеть что-то уродливое, людей, чьи волосы, или одежда, или манера шага были насмешкой над их работой. Или тупиц с мобильными телефонами, которые всегда раздражают рабочих.
