- Британия переходит на крысу, - сказал Чин.
- Да. Получает статус всемирной валюты.
- Да. США устанавливает крысостандарты.
- Да. Один доллар США равен одной крысе.
- Мертвые крысы.
- Да. Накопление мертвых крыс угрожает всемирному финансовому благополучию.
- Сколько тебе лет? - спросил Чин, - Теперь, когда ты не моложе всех окружающих.
Он смотрел на цифры, бегающие в противоположных направлениях на мониторах позади Чина и понимал, что для него значат все эти графики информации. Он исследовал фигурные диаграммы, показывающие движение органических структур.
Было бы глупо утверждать, что цифры и графики состоят из нестабильной человеческой энергии, будто бы даже тоска или пот превращаются в светлые единицы на финансовом рынке. На самом деле, сама информация имела душу. Она была динамическим аспектом жизненного процесса.
Искусство из алфавитных и нумерических систем, сейчас уже полностью осуществленное в электронной форме, среди бесцветного мира: цифровой мир, определяющий дыхание каждого из миллиардов человек, живущих на планете. Здесь было дыхание биосферы. Наши тела и океаны были здесь - цельные и узнаваемые.
Машина снова двинулась. Он увидел первый из парикмахерских салонов справа от себя, в северо-западном углу улицы. Салон назывался "Filles et Garcons". Он чувствовал что Торвал, сидящий впереди, ждет его приказа, чтобы остановить машину.
Взглянув на козырек второй парикмахерской, находящейся недалеко от первой, он произнес кодовое слово обработчику сигналов на перегородке между водителем и пассажирской частью машины. Сказанное им слово сгенерировало команду на одном из мониторов, вмонтированных в приборную доску.
Машина остановилась перед жилым зданием, находившимся между двух парикмахерских салонов.
Он вышел из автомобиля и, не дождавшись, пока портье отложит телефон, направился по тоннелю в закрытый внутренний двор, мысленно произнося названия растений, обитающих здесь: любящие тень бересклет и лобелия, темно-звездчатый колеус, медово-белая акация с листьями, подобными перу, и нераскрывшимися стручками.
Он не мог вспомнить латинское название дерева, но знал, что оно придет к нему в течение следующего часа или в кратковременном умиротворении следующей бессонной ночи.
Он прошел под аркой, с крестообразным сводом и небольшой решеткой, со свисавшими с нее побегами гортензии.
Наконец Эрик зашел в само здание.
Через минуту он уже был в ее квартире.
Она как-то наиграно коснулась ладонью его груди, будто проверяя, настоящий ли он. Затем они, спотыкаясь и обнимаясь, двинулись в сторону спальни, с грохотом ударившись об дверной косяк. Она освободилась от одной из туфель, но вторую снять не получилось. Ему пришлось ей в этом помочь. Он прижал ее спиной к картине, висящей на стене, изображающей минималистическую схему, написанную за несколько недель, с помощью линейки и графитового карандаша, учениками какого-то художника.
