ской Америке и Бразилии, где были проблемы с получением
доступа к спутнику.
— Ну, Бразилия — это десять миллионов семей, и мы хотим
там присутствовать, — сказал Фрестон. — Кабельное телевиде-
ние — это навсегда.
— Можно процитировать твои слова? — спросила Макграт.
102
— Смотрите, вудстокский фургон, — сказал Фрестон, кивая на
телеэкран. — Я хочу в нем переночевать.
Некоторое время все говорили о Вудстоке. Потом Фрестон
повернулся к Левинсон.
— Значит, с Бразилией все понятно?
— Более или менее, — ответила Левинсон. — Да, еще
Австралия.
Она сказала, что в Австралии можно использовать евро-
пейские или американские программы и не делать своих
собственных.
— Не думаю, что это правильная стратегия, — сказал Фре-
стон. — В Австралии все хорошо всё понимают про телевидение, и если мы так сделаем, то будем выглядеть смешно.
Левинсон сказала, что должна идти к себе в кабинет, чтобы
по телефону узнать о состоянии своего сына, у него обнаружили
ушную инфекцию.
— Значит, ты уходишь от нас в пятницу в полвторого? — спро-
сил Фрестон. — И все?
— И все, — ответила Левинсон глядя в пол.
Макграт нервно, по-девчачьи заерзала на стуле, ее блестящая
юбка приподнялась.
— Не могу поверить, — сказала она.
— Вообще, — произнес Фрестон иронически, — перемены —
это к лучшему.
— Перемены — это к лучшему, — мрачно повторила Макграт.
Все трое несколько неуклюже остановились в дверях каби-
нета Фрестона. На столе секретарши Фрестона стояла неболь-
шая корзина с цветами. Фрестон поднял ее и посмотрел на
карточку.
— Это от Кулио, — сказал он.
Кулио, «умеренный» гангста-рэпер, был новой звездой MTV.
103
Фрестон передал цветы Левинсон.
— Сара, держи. Как знак нашей признательности.
Культура маркетинга, маркетинг культуры. В чем здесь разли-
чие? Раньше можно было сказать: «Вот это — культура, а это —
маркетинг». По крайней мере, мне так кажется. Культура шла
первой. Культурой был способ испечь яблочный пирог с крош-
кой, потому что так его пекла твоя бабушка. Потом шел мар-
кетинг — рецепт бабушкиного яблочного пирога с крошкой от
Марты Стюарт. Маркетинг пытался эксплуатировать культуру
в коммерческих целях. Культура была спонтанным энтузиаз-
мом, гением индивида или целого народа. Маркетинг пытался
манипулировать этим гением — продавать культуру ее же
носителям.
Но это разделение, казавшееся когда-то абсолютно жест-
ким, рушилось повсюду, куда бы я ни бросил взгляд. На пол-
ках книжного магазина у моего дома можно было обнаружить
книги с такими названиями: «Продажа невидимого: практи-
