, Ральф
Лорен, Кельвин Клайн, «Иисус Христос — Суперзвезда». Если
у меня и был какой-то стиль, то это был «дурной вкус» семиде-
сятых: множество коричневого цвета, расклешенные штаны, вельвет и рубашки из полиэстера. На подсознательном уровне я
смутно ощущал, что майки с надписями — это и есть моя куль-
тура, и это было единственным выходом из несколько более про-
сторной клетки гегемонии, в которую отец загонял меня своими
костюмами в мелкую и крупную клетку.
Мы поужинали в комнате для официальных обедов, как делали
это всегда. Я попытался «исправиться». В последние годы у
меня начало формироваться нечто вроде индивидуального
стиля из того разнообразия брендов, которым я доверил свою
индивидуальность: джинсы от Хельмута Ланга, рубашки с
мягкими воротниками от Катарины Хамнетт, облегченные
темно-синие блейзеры от Hugo Boss и носки от Пола Смита. Я был
рад распространению искусственных материалов вроде винила
и лайкры, соединявших в себе свойство шерсти не мяться и лег-
кость хлопка и придающих одежде способность тянуться, кото-
рую сейчас настойчиво подчеркивают все продавцы.
69
Составлять свой первый самостоятельный гардероб я начал
в Сохо. Одной из причин, по которым я выбрал журналистику, была возможность в отличие от моего отца никогда не наде-
вать галстук. Но всякий раз, когда я получал гонорар за свои ста-
тьи, над которыми работал в майках с надписями, случалось
нечто неожиданное. Получив очередной чек, я не мог приду-
мать никакого лучшего применения деньгам, чем потратить их
на одежду. Положив чек в карман, я шел сначала в банк, потом
в Сохо. Со стороны казалось, что я спокойно стою в магазине
Аньес Би, задумчиво изучая, из какого материала сделана вещь, но внутри меня уже бушевал модный маньяк. Двести долларов
за пару брюк! Но ведь у них рубашка стоит сто тридцать. Значит, двести за брюки — это, в общем, недорого. Разумными доводами
я постепенно убеждал себя, что эта цена не так уж и высока, пока, наконец, не говорил себе: «Ладно, беру». Подписывая чек, я ощу-
щал себя так, словно только что попал в аварию и еще не мог в
это поверить. Потом, доказывая себе, что брюки за двести долла-
ров — это не так уж и дешево, я тратил еще столько же на свитер
из мериносовой шерсти.
Меня притягивали дорогие бренды. Только известное мод-
ное имя могло преодолеть притяжение гегемонистского сук-
куба, жившего в одежде моего отца. Естественно, для отца сама
идея дизайнер ских брендов в мужской моде была смехотвор-
