маркетингу стиля жизни» (материалы для ремонта, простыни, элементы внутреннего дизайна). В журналах публиковалась
реклама со словами Ральфа: «Существует такой способ жить, в
котором есть красота и элегантность. Это не постоянная погоня
за новым, а умение ценить то, что было раньше. Существуют глу-
бина и качество полноценного и осмысленного опыта… Это то
качество жизни, в которое я верю…».
— Ральф Лорен оскорбляет меня, — сказал отец, вырвав с раз-
дражением еще одну страницу.
Такая его реакция удивила меня. По крайней мере, заяв-
ления Ральфа Лорена не слишком противоречили взглядам
отца на культурные ценности. Отец не возражал, чтобы неко-
торые его наряды для езды на четверках были показаны на
выставке «Человек и лошадь» в музее «Метрополитен», кото-
рую частично финансировал Ральф Лорен. Но после того как
я немного подумал над его поведением, оно уже не показа-
лось мне странным. Делая образ аристо крата вроде моего отца
доступным каждому, Ральф Лорен представлял собой угрозу
идентичности отца как американского аристократа. Эту инди-
видуальность отец, как и Ральф Лорен, изобрел сам из куска
59
ткани. Конечно, мой отец никогда не надел бы что-либо от
Ральфа Лорена, потому что пошел дальше него. И в этом было
его отличие, его «след на песке».
Что до меня, бывшего гораздо ближе к эстетике ноубрау, то я
воспринимал рекламу Ральфа Лорена не как угрозу моей иден-
тичности, а как ее утверждение. Когда я учился на втором курсе
в Принстоне, в гребной клуб пришли люди, набиравшие фото-
моделей для Ральфа Лорена. Идея состояла в том, чтобы гребцы
студенческого вида позировали прямо в клубе в одежде от
Ральфа Лорена для гребли (джерси с горизонтальными поло-
сами, свитеры без воротника). Вы можете подумать, что нам, студентам-гребцам, вовсе незачем было стремиться попасть в
рекламу Ральфа Лорена. Но если вы так подумаете, то будете
жутко неправы. Почти все участники гребной команды записа-
лись на пробы. Одно дело — быть аристократом по рождению, и
совсем другое — когда тебя выбирают, потому что твой образ впи-
сывается в коммерческую культуру. Когда меня, в конце концов, не взяли, я пытался утешиться тем, что выбрали тех, кто выгля-
дел фальшивым аристократом, но это было слабым утешением.
Я приехал к родителям, чтобы поддержать их в трудный период.
Гораздо большую тревогу, чем спина отца, вызывало сердце
матери. Еще в детстве у нее обнаружили ревматизм, и она росла
с пониманием того, что у нее «сердце». Ее мать говорила ей, что надо избегать волнений, и иметь детей означало, конечно
