коммерции, соответствующих терминам highbrow и lowbrow».
В этих словах заключено нечто большее, чем просто
попытка определить этимологию посредством псевдонауки
френологии. Структура этих слов также подчеркивает серьез-
ность, с которой американцы подходят к культурным разли-
чиям, превращая их в различия едва ли не биологические.
В США иерархические разделения в культуре были единствен-
ным допустимым способом открыто говорить о классовой при-
надлежности. В менее эгалитарных странах, как, например, в
Великобритании, родине Тины Браун, классовая социальная
иерархия существовала еще до появления культурной иерар-
хии, а следовательно, люди могли себе позволить смешивать
коммерческую и элитарную культуры. Вспомните Диккенса
и Теккерея, которые были успешными и с творческой, и с ком-
мерческой точки зрения, или, если привести более свежие при-
меры, «Монти Пайтон», Тома Стоппарда и Лоренса Оливье. Но
в США для достижения того, что в других странах было достиг-
нуто благодаря социальной иерархии, потребовалась иерар-
хия культурная. Любой нувориш мог купить себе особняк, но
не каждый мог стать страстным поклонником Арнольда Шён-
берга или Джона Кейджа.
Разница между элитарной и коммерческой культурами
должна была обеспечить «качественные» различия. Кто-то
33
может сказать, что с художественной точки зрения «Реквием»
Моцарта лучше, чем песня Lithium группы «Нирвана». Но эти
художественные различия легко переходят в различия в соци-
альном статусе: слушатели Моцарта более интеллектуальны, чем слушатели «Нирваны». Пока коммерческая культура счи-
талась второсортной по отношению к элитарной (предполага-
лось, что телевидение — максимально упрощенная форма теа-
тра, что портреты Элвиса Пресли на бархате — вульгаризация
искусства, что мебель фабричного производства изначально
хуже, чем сделанная вручную, а готовая одежда — менее стиль-
ная, чем сшитая на заказ, и т. д.), потребители массовой куль-
туры («массы», состоящие из необразованных, неотесанных
хамов с бутылкой пива, которым могли противопоставить себя
и богатые, и добропорядочные бедняки) естественным обра-
зом располагались ниже в социальной иерархии, чем потреби-
тели элитарной культуры. Эта система давала богатым допол-
нительный стимул поддерживать культуру. Привилегии в
статусе, полученные за счет патронажа элитарной культуры, напоминали налоговые льготы для тех, кто занимается благо-
творительностью; эти привилегии были, возможно, не главной
