налов, как Vogue, GQ и Vanity Fair. Конечно же, Ньюхаус при-
внес в журнал более агрессивный стиль бизнеса. Он за платил
за «Нью-Йоркер» 168 миллионов в 1985 году (это был первый
год, когда журнал стал убыточным) и, естественно, хотел полу-
чить от своей инвестиции прибыль. Некоторые думали, что
финансовые проблемы журнала возникли оттого, что Нью-
хаус за платил за него слишком высокую цену. Теорий, почему
Ньюхаус так хотел купить журнал, было много. Одна из них
заключалась в Еврипидовом предположении, что Ньюхаус
таким образом хотел отомстить известному автору журнала Эй
Джи Либлингу за критические стрелы в адрес его отца, Нью-
хауcа-старшего, которого Либлинг назвал в своей известной
колонке «скупщиком второсортных газет» и «человеком без
политических идей с одними лишь экономическими убежде-
ниями». (Вед Мета, один из журналистов времен Шона, напи-
сал в своей книге «Вспоминая “Нью-Йоркер” мистера Шона», что Ньхаус-старший однажды позвонил основателю журнала
Раулю Флайшманну и спросил, за сколько он продал бы свой
журнал, в ответ на что «Флайшманн выплюнул несколько руга-
тельств и повесил трубку».) А может быть, Ньюхаус вовсе и не
руководствовался подобными соображениями и лишь наивно
сделал неоправданно высокую ставку на культурный потен-
циал «Нью-Йоркера».
В любом случае, стратегия Ньюхауса по развитию бренда, которую он доверил воплощать в жизнь Стиву Флорио, быв-
шему издателю GQ, а ныне президенту всей журнальной ком-
пании Ньюхауса, состояла в том, чтобы поднять тираж с 500
тысяч до 850 тысяч за счет рекламных рассылок, невысокой сто-
имости подписки и агрессивного пиара. Предполагалось, что, как только тираж увеличится, журнал повысит расценки для
29
рекламодателей. Эта стратегия была успешной в GQ, но пока
не работала в «Нью-Йоркере». Мелкие рекламодатели, кото-
рым были не по карману новые расценки, выставленные Фло-
рио, начали один за другим отказываться от рекламы, тогда как
крупные рекламодатели пока еще не поняли, как этот потеряв-
ший часть своей элитарности «Нью-Йоркер» сможет помочь
им продавать «Кадиллаки» и часы «Патек Филип» лучше, чем
GQ, Fortune или Vanity Fair.
Старый «Нью-Йоркер» использовал, кроме всего про-
чего, и свое местоположение в самом Нью-Йорке. По той же
причине, по которой мои родители ездили в Нью-Йорк для
шопинга в магазинах «Сакс» или «Блумингдейлс», они выпи-
сывали «Нью-Йоркер»: он словно был уникальным това-
ром, который нигде больше не продается. Но в восьмидесятые
