ром объяснил ситуацию и попросил еще времени и денег. Боб
сразу же позвонил и сказал, чтобы я связался с Шилой Макгро.
(«Помните? Пишется «Макграт», а произносится…») В конце
концов, я написал статью на двадцать тысяч слов, и меньше
чем через неделю Готтлиб позвонил и сказал, что она принята к
публикации. Статья не имела никакой новостной «привязки» —
«привязки» были частью вульгарной «журррналистики», — но
в ней были описания природы, и у Готтлиба возникло «ощуще-
ние весны». Очень быстро статья была подготовлена к печати, всю информацию дотошно проверили, Боб и Нэнси Фрэнк лин
сами отредактировали ее, и она вышла в апреле, уменьшившись
до восемнадцати с чем-то тысяч слов. Все произошло так, как это
27
должно было происходить в «Нью-Йоркере». Но со мной это
произошло в первый и единственный раз.
Так получилось, что я появился в «Нью-Йоркере» как раз
вовремя, чтобы увидеть, как старый журнал в буквальном
смысле этого слова прекращает свое существование. Проблема
была в том, что журнал не приносил прибыли. В пятидесятые, шестидесятые, а потом и семидесятые годы «Нью-Йоркер»
зарабатывал очень много денег, а его праздничные номера были
набиты рекламой, как фаршированные индейки. Коммерче-
ский крах начался в конце семидесятых. К 1987 году, когда Готт-
либ был назначен редактором, потери составляли 12 миллионов
долларов в год. Вопрос, почему «Нью-Йоркер» перестал при-
носить прибыль, широко обсуждался как в самой редакции, так
и за ее пределами. Редакторы и журналисты обвиняли реклам-
ный отдел в том, что его сотрудникам не хватало ума объяснить
рекламодателям, что в журнале понимается под «качеством».
Но настоящая проблема состояла в том, что культура журнали-
стов и культура рекламщиков, работавших на разных этажах, очень сильно отличались друг от друга. Это было еще одно след-
ствие заката той ортодоксальной идеи культуры, которую пред-
ставлял старый «Нью-Йоркер». Невозможно было прими-
рить старые ценности журнала — некоммерческий подход, изо-
щренность, хороший вкус и традиционность — с новыми: модой,
«горячими новостями», сенсациями и «остротой». Двадцати-
летние сотрудники рекламных агентств, покупавшие реклам-
ные модули для крупных компаний, не читали «Нью-Йоркер».
Для них его функции выполнял Vanity Fair.
Некоторые старые журналисты, сторонники Шона,
решили, что журнал начал терять деньги потому, что попы-
тался заработать, то есть в его финансовых бедах был виноват
28
новый владелец, Ньюхаус, издатель таких сверхуспешных жур-
