Скарлетт услышала свой голос, он звучал, как чужой, но, по крайней мере, он говорил правильные вещи.
Она проводила все время в Мамушкиной комнате. Все ее надежды были связаны с Мамушкиной поддержкой, но сейчас именно сильные молодые руки держали умирающую черную старушку. Скарлетт купала Мамушку, меняла ей белье, помогала Мамушке, когда ей становилось совсем тяжело дышать, уговаривала ее выпить несколько ложек бульона. Она пела колыбельные песенки, которые Мамушка так часто пела ей, и когда Мамушка разговаривала в бреду с умершей матерью Скарлетт, Скарлетт отвечала словами, которые, как ей казалось, могла сказать ее мать.
Иногда слезящиеся глаза Мамушки узнавали ее, и потрескавшиеся губы старушки улыбались при виде своей любимицы. Затем ее дрожащий голос распекал Скарлетт, как она распекала ее в детстве.
– Твои волосы в полном беспорядке, мисс Скарлетт, а теперь ты пойдешь и причешешься сто раз, как учила тебя Мамушка. У тебя нет причины носить такое измятое платье. Иди надень что-нибудь свеженькое, пока ребята не увидели тебя.
Или:
– Ты бледна, как привидение, мисс Скарлетт. Ты посыпаешь лицо порошком? Иди умойся сию минуту.
Что бы Мамушка ни приказала, Скарлетт обещала сделать, но никогда не хватало времени выполнить обещанное до того, как Мамушка снова теряла сознание.
Днем и вечером Сьюлин Люти или даже Уилл помогали Скарлетт в комнате больной, и тогда она могла поспать полчаса, свернувшись на перекошенном стуле. Но ночью Скарлетт стойко не отходила от постели больной. Она уменьшала огонь в масляной лампе, брала Мамушкину тоненькую сухую ручку в свою. Когда весь дом спал и Мамушка спала, Скарлетт могла, наконец, плакать, и слезы ее разбитого сердца облегчили немного боль.
Однажды в тихий предрассветный час Мамушка проснулась.
– Из-за чего ты плачешь, милая? – прошептала она. – Старая Мамушка готова сложить свою ношу и отдохнуть в объятиях Господа. Нет причины воспринимать все это так.
Ее рука дрогнула в руках Скарлетт, освободилась, шлепнула склоненную голову Скарлетт:
– Тише теперь. Не все так плохо, как ты думаешь.
– Прости, – рыдала она. – Я просто не могу не плакать.
Согнутые пальцы Мамушки пытались убрать запутанные волосы Скарлетт от ее лица.
– Скажи старой Мамушке, что беспокоит ее овечку.
Скарлетт посмотрела в старые, мудрые, любящие глаза и почувствовала такую глубокую боль, какой никогда не знала до этого.
– Я все сделала неправильно. Мамушка. Не знаю, как я могла наделать так много ошибок. Я не понимаю.
