— Не уходите, — прошептал он. Дрожь опять усилилась.
— Нет-нет, я не уйду, — сказал маэстро. — Хочешь, я позову твоих родителей?
Лео в отчаянии отрицательно замотал головой.
— Хорошо, не надо.
Маэстро долго сидел рядом и успокаивал Лео.
— Гм, — хмыкнул он через некоторое время. Лео все еще лежал на полу, его уже почти не трясло.
Лишь порой по нему пробегала легкая дрожь. — Гм. Это не судороги. Не падучая. Падучую я видел, это другое.
— Со мной никогда такого не было, — прошептал Лео. В глазах у него стояли слезы.
— Ты не должен меня бояться.
— Не буду, — прошептал Лео.
— Я знаю, ты боишься не меня. — Маэстро улыбнулся, первый раз с тех пор, как приехал, и обнажил в улыбке острые клыки. — Но ты не хочешь ехать в Париж, верно?
— Да, — прошептал Лео, — но это не все.
— Понятно. А что же еще?
— В Париже… упражняться по десять часов в день… я не против, но… — У Лео не хватало слов для того, что он хотел сказать.
Он никогда никому этого не говорил.
— Гм?
— Я хочу… Я по ночам сочиняю музыку. Больше некогда. Днем я столько занимаюсь, что мне уже не до сочинения… Только ночью.
Маэстро улыбнулся, и теперь его улыбка была почти теплой. В умных глазах вдруг загорелось дружеское участие.
— Вот в чем дело, — сказал он.
Лео глотнул воздуха. Потом кивнул. И стал рассказывать — о концертах, о родителях и о своих ночных бдениях. Когда он умолк, маэстро сказал:
— Если все обстоит именно так, я мало что могу для тебя сделать. — Он опять улыбнулся.
— Конечно, мне бы хотелось отточить технику…
— Но это для тебя не главное?
— Нет…
— Гм. Послушай меня. Тебе, конечно, известно, что есть композиторы, которые в то же время выступают как исполнители, и есть исполнители, которые сочиняют музыку. Но есть, так сказать, и более чистые типы: композиторы, которые прекрасно играют, но никогда не выступают с концертами, и великолепные солисты, виртуозы, которые едва ли способны написать даже поздравление ко дню рождения. Я сам, увы, принадлежу к последнему типу музыкантов. То немногое, что я смог сочинить, нельзя назвать хорошей музыкой. Хотя мне она казалась прекрасной. Но знай, благодатью Божьей отмечены именно композиторы. И не слушай, если тебе будут говорить другое. Музыку создает композитор.
Лео молчал.
— Но композиция — не моя область. У тебя есть все данные, чтобы стать превосходным скрипачом, возможно, даже одним из великих. Твои концерты здесь, в Вюртемберге, значения не имеют. Вундеркинды приводят людей в умиление, и не больше того. Они еще не умеют играть по-настоящему. Но я мог бы научить тебя этому. Если бы ты захотел.
