— Нет. Бутылку за это — много. Стакан нальешь — и забирай, — рассудительно постановил он.
Ребятам-реставраторам мое приобретение очень понравилось, но что это такое, они тоже не знали, И только на обратном пути, в Ленинграде, где я задержалась, чтобы повидаться с Брадисом, Евгений Карлович объяснил, что мужик продал мне душу, неизвестно, правда, чью, потому что свою он уже давно продал Бахусу. А кому принадлежал приобретенный мною за стакан шестикрылый Серафим, установить, как пишут в милицейских рапортах, не представляется возможным.
К сожалению, встреча с Брадисом в Ленинграде произошла совсем не так, как я ожидала. На работе его не было, но после нескольких настойчивых телефонных звонков, мне пояснили, что Евгений Карлович лежит в больнице, и даже сказали адрес.
Поцеловав Брадиса в небритую колючую щеку, чему он, казалось, был несказанно рад, я уселась на край кровати и начала доставать из сумки гостинцы: яблоки, апельсины и банку ананасового компота.
— Где достали? — подозрительно спросил Евгений Карлович, взглянув на банку. — Неужто пришлось писать очерк о неподкупности сотрудников ленинградского УБХСС? — усмехнулся он.
— Хорошая мысль, — в тон ему ответила я. — Я об этом подумаю. Может быть, в следующий раз вам икры принести?
Смех Евгения Карловича перешел в надсадный кашель.
— Сашуля, а покурить не додумались принести? — с упреком и надеждой спросил он.
— Вам же нельзя, Евгений Карлович! Это и так вредно, а особенно с вашей пневмонией.
— Ох, Сашенька, мне тут говорят, что мне вообще уже ничего нельзя, замахал на меня руками Брадис. — Скоро скажут, что и жить — вредно. Ведь от этого умирают. Так как насчет табачку, а?
Я покорно полезла в сумку, достала полупустую пачку «Ленинграда» фабрики имени Урицкого и протянула ее Брадису.
— Да мне это как слону дробина, — разочарованно посетовал он. — Мне бы «Беломорчику», а, Сашуня?
— Я сейчас сбегаю, — предложила я. — Что с вами сделаешь?!
Я поднялась, готовая идти на поиски «Беломора», но Брадис меня остановил.
— Знаете, Саша, раз уж вы так любезно согласились пойти искать для меня папиросы, я, с вашего позволения, несколько осложню, а с другой стороны облегчу вам эту задачу. От этой больницы до моего дома — направо от входа до первого светофора и еще раз направо, дом пятнадцать, квартира тридцать два. Десять минут ходу. А вам — даже восемь. У меня как у старого куряки на полке стенного шкафа в прихожей пара блоков «Беломора» точно есть. Но главное — не в папиросах. Мне нужна моя большая записная книжка, она лежит на столе в комнате напротив входной двери. Мне тут надо кое-кому позвонить, а телефонов я не помню. А попросить ко мне домой сбегать — некого. Ребята, если и залетят, то на минутку, у них ведь работы полно. А мои все на даче. Ну что, договорились?
