— Я, ваше благородие, здесь стою, вас поджидаю.
— Что случилось? — спросил следователь.
— Не хотелось бы, чтоб меня видели с вами, ваше благородие, я об Ефиме хочу рассказать кой-чего.
— Так, очень интересно, и что же ты расскажешь?
— А то расскажу, врет Ефим, что ни рагу с ним за эти дни не видался да и не разговаривал.
— Ну, ну, продолжай, голубчик, — поторопил Кухов.
Гаврила продолжал рассказ,
— Я только что господам чемодан принес, что жили в восьмом номере, и вышел. Гляжу Ефим в шестой номер пошел к купцу этому, значит! Ну, пошел и пошел, по делу, стало быть, а купец накануне довольный такой ходил. Меня спрашивал, много ли хлеботорговцев приезжает весной в Углич, да как хлеб больше отправляют в Питер да Москву — зерном или мелют.
говорю: купцов-то много, да вот сами увидите, скоро наедут, время весеннее, а он мне: недосуг здесь оставаться, завтрева по делу схожу, а там и домой. Ну, да не надолго, мол, дела там закончу да и к вам обратно. Примешь ли на жительство? — смеется Я, говорю ему: мы хорошим людям завсегда рады. А кто же, спрашиваю: дома-то дел весной мало что ли, ежели к нам собираетесь? А он мне: здесь теперь мой дом будет! Как так — спрашиваю — переселяетесь что ли? Переселяюсь! — отвечает.
Ну, господин купец, а лавка-то ваша как же? А продал — говорит, лавку, здесь делом займусь. Ну, говорю, ваше дело купеческое, вам видней. С тем и расстались.
-— Значит ты с ним семнадцатого разговаривай?
— Ну да, вечером это было, а на следующий день я и видел, как Ефим к нему в номер вошел.
— И что, долго он там пробыл?
— Сколько—не знаю, но, думаю, с час, потому как это время его и::где не было
— Так. а потом что?
— А потом Ефим довольный ходил.
— Что так, почему?
— Не знаю, только потом его целый день не было, а вернулся к вечеру. Часов в восемь, наверное.
— Купец был дома?
— Был купец в номере, это точно.
— Не видел, Ефим к нему не заходил?
— Нет, этого не видел, Ефим на кухню пошел, сказал, чай пить будет. Я ему говорю, кухарка уж легла, угорела она. А он мне — да я и сам самовар поставлю.
Потом слышал я, вроде, черный ход открывался, а тут Ефим выходит с кухни и говорит: попей чаю, Гаврила! Самовар-то горячий Ну, я и пошел.
— И долго ты на кухне был?
— Да с час, наверное, сидел.
— Значит, ты в коридор не выходил?
— Нет, да тут кухарка позвала, говорит, снегу хоть принесите на голову. Вот я мальчишку-то и послал.
