Старик с Черной воды закусил губу.
– Ты не кузнец ли Джахур? – обратился он к хозяину хижины.
– Да.
– Родич ему?
– Близкий.
– Войлок давай. Большой войлок.
– Зачем?
– Увидишь.
– Нету, – развел руками Джухур. – Спим на циновке.
– Хасан! Тащи войлок с повозки. А ты, хозяйка, перестань рыдать. Слезы тут не помогут. Да и где они помогали? Похлебку грей. Чтоб жгла, острой была, с луком и перцем.
– Нету, – всхлипнула Мехри. – Ни лука, ни перца. Вышел запас.
– Эх, горе! Хасан, пошарь в мешке. И скажи сестре с матерью, пусть сюда идут, не мерзнут на ветру.
Женщины сгрудились в углу, отвернулись.
С Бахтиара сняли обувь, содрали мокрые штаны. Завернули его в толстый войлок, стали бить, пинать, катать по земле, как бревно.
– Голову не заденьте, – предупредил Бекнияз. – Рана на ней.
Тягучий стон.
– Отмяк! – вздохнул облегченно старик. – Разверните, оденьте в сухое.
– Погодите, – Банщик Салих засучил рукава, уложил Бахтиара лицом вниз.
Он с такой силой вцепился ему в лодыжки, что сотник закряхтел от боли. Салих нащупал крепкими пальцами жилы и перебрал их, дергая, словно струны, через икры и бедра к лопаткам. Размесил кулаками поясницу, гулко простукал спину. С кряхтеньем размял, как повар крутое тесто, грудь, плечи, заботливо огладил кожу.
Бахтиар шумно втягивал воздух.
– Ух, как задышал! – удивился Бекнияз. – Будто твой мех кузнечный, друг Джахур.
– Спасибо, Салих, – кивнул мастер.
Салих отер полою рваной одежды потное лицо, смущенно улыбнулся:
– Теперь одевайте.
– Неси похлебку, Мехри!
От жгучей похлебки Бахтиар открыл глаза, увидел старика с Черной воды.
– За лошадью явился? В крепости осталась. Отлежусь – приведу.
– Бог с ней, с лошадью! От татар бегу. Ты уехал, а наутро и мы тронулись. Ночью шли, днем в оврагах прятались, под кустами укрывались. Натерпелись лиха! Рядом с нами рыскал враг, чуть на уши не наступал. Аллах спас.
– Аллах? – Сотник задумался. Что он хотел сказать? Что-то очень важное. Вспомнил! Бахтиар повернулся к Джахуру. – Эмир вывозит запасы, оружие. Намерен тайно уйти за Джейхун.
Он укрылся с головой, затих.
Помолчали. Джахур стиснул ладонью ладонь, хрустнул суставами:
– Слыхали?
Салих запахнул халат:
– Пойдемте. Нельзя так сидеть.
Бекнияз покачал головой:
– Куда? Что мы можем?
– Курбан, – сказал Джахур, – Брось, ради бога, миску. Доставай трубу, на крышу лезь.
– После еще поедим? – пробормотал Тощий Курбан, искоса глянув в котел, – там на дне оставалось пять ложек супа.
– Поедим. Свинчивай трубу.
