Мысли графини обратились к мужу: «Как он там один в Петербурге? Страдает от одиночества? Мается ощущением собственной вины? Или вполне доволен жизнью и рад случившемуся маленькому любовному приключению? Неужели нянька права, и все мужчины одним миром мазаны? Может ли быть, чтобы Владимир не чувствовал сейчас никакого раскаяния, не опасался потерять меня? Или он до того влюблен в эту деревенскую девчонку, что, если б довелось, все повторил сначала? Опять увлек бы ее, немытую, нечесаную, в постель, овладел бы ею на нашем супружеском ложе, и Бога не побоялся бы… Нет, не может быть! Если на него и нашло какое-то затмение, сейчас оно уже должно рассеяться. Я же видела страдание в его глазах! Он смотрел на меня, как побитый пес… Но это он побил меня! Это мне было больно до того, что я дышать не могла!»
— Так что, хорошо тебе было с моим мужем? — помимо воли вырвалось у Елены Павловны.
Глаша в этот момент вышла с веранды, и никто не мог их слышать. Вздрогнув, Варя с испугом уставилась на хозяйку. Губы ее шевельнулись, но она не смогла ничего произнести. Елена Павловна ужаснулась: «Зачем я спросила об этом? Разве можно унижать себя подобными расспросами?» Но болезненное любопытство опять одержало верх:
— Владимир Иванович стал твоим первым мужчиной?
— Единственным, — шепнула Варя, опустив глаза.
«Значит, это наверняка его ребенок, — подумала графиня. — Хотя, может, девка и врет. Но он-то должен был подсчитать. Наверняка знает, когда это у них началось».
— Ласков он с тобой был? Боли не причинял?
Елена сама не понимала, зачем вдруг принялась выпытывать это, но остановиться уже не могла. Теперь ей было необходимо знать все, разбередить свою рану до предела, а уж потом заняться лечением.
— Никогда, — тихо ответила Варя.
— Что, даже в первый раз тебе не было больно?
Девушка качнула головой:
— Меня такая горячка охватила, что я и не чуяла боли…
— Горячка? — с недоумением переспросила Елена Павловна. — Страсть? Ты так страстно желала моего мужа?
Еще ниже опустив голову, Варя тихонько призналась:
— Влюбилась я… Как в омут в эту любовь свою кинулась…
— Так что ж, ты влюбилась в него еще до того, как он в постель тебя затащил?
— А барин меня и не затаскивал. — Она вскинула голову. — Я сама захотела… Сама во всем виновата.
— В каком смысле — сама? Это ты на него вешалась, что ли? Так получается?
— Получается, так… Я к барину прижалась в конюшне всем телом, а он оттолкнуть не смог. Сама я, сама…
