С дороги государя клонило ко сну, привык после обеда поспать. Однако в Москву ехал гонец, и Алексей Михайлович, прежде чем лечь, написал сестрам коротенькое письмо, и все про Кукейнос: «А крепок безмерно, ров глубокий – меньшой брат нашему кремлевскому рву, а крепостию – сын Смоленску-граду. Ей, чрез меру крепок!»
Отправил письмо и заснул.
И стала тьма перед его глазами. И он не испугался тьмы, решил дождаться света. И свет явился из такой дали, что не всякая звезда залетает так высоко. В том небесном свету явились Алексею Михайловичу два пресветлых отрока в золоте и багрянце. То были страстотерпцы, святые князья Борис и Глеб. И был он мал пред ними, и они, склонясь к нему, сказали: «Празднуй страдальцу царевичу Дмитрию».
– Страдальцу царевичу Дмитрию! – повторил Алексей Михайлович и проснулся.
Всенощную отслужили во имя Дмитрия. После всенощной государь повелел воеводам приступать.
15
Стены Кукейноса атаковали две тысячи пятьсот царевых солдат. Вели их воевода Стрешнев, полковники Змеев и Нелюдов.
Алексей Михайлович в доспехах, с саблей и ружьем, стоял на холме, а рядом с ним Борис Иванович Морозов, митрополит Питирим, сибирские и касимовский царевичи. Глядели, как полыхает от пушек и выстрелов ночное небо.
– Гроза! – сказал Борис Иванович.
– Помолимся, – попросил Питирим.
– Помолимся, – согласился государь.
Он представил себя на месте солдат. Лестницы высоченные, со стены в тебя прицелятся – ни спрятаться, ни увернуться…
Полымя и громы выстрелов становились все реже и реже. Прискакал сеунч от Стрешнева.
– По молитве твоей, великий государь, город взят!
– А что стреляют-то? – спросил государь.
– Добивают врагов твоего царского величества! – весело ответил сеунч. – Твой он теперь, этот самый… Кукей… Кокеней… Господи, как его?
– Царевиче-Дмитриев-град. Вот имя нововзятому городу, – сказал Алексей Михайлович, – Передай Стрешневу – Царевиче-Дмитриев-град.
Утром сосчитали потери. Убитых – 67, раненых – 470.
– Враги злы, да с нами были защитники наши небесные, – сказал царь и велел тотчас же строить на городской площади церковь во имя царевича Дмитрия.
Еще пожары не погасили, а русские, к великому изумлению горожан, принялись возить бревна и рубить сруб. 14 августа церковь начали, 17-го крест над куполом водрузили. В тот же день церковь была освящена.
К победам привыкнуть невозможно. Хотелось Алексею Михайловичу пальнуть из ясачной пищали в честь взятия Кукейноса пятнадцать раз, но пальнули опять восемь, пятнадцатикратный ясак приберегли на Ригу.
