Стрешнев отправил царю вести, полученные от языков, и простоял день на месте, ожидая стрельцов.
Первого августа струги и ладьи приплыли наконец. Вразброд, по двое, по трое и поодиночке. Не думая, где враг и велики ли его силы.
Семен Лукьянович стоял над рекою и лаялся так, что в Кукейносе уши небось затыкали.
Он ждал стрельцов, чтобы уже одним только количеством судов на реке сломить шведов. И дождался. Чуть не половина стругов и ладей разбилась на порогах. Стрельцы, частью на других ладьях, частью пешком, многие без оружия – утонуло – прибрели к своему воеводе.
Наглядевшись на свое воинство, боярин призадумался. Когда начнется дело, рвы станут поуже, стены пониже, а все же страшно! Как ее одолеть, такую твердыню?
От государя приехал стремянный конюх Борис Ертусланов. С приступом Алексей Михайлович советовал не торопиться, на сговоры о сдаче города приказывал послать людей речистых и чтоб среди них поляки были, а еще лучше латыши: свой своего скорее поймет. Графа Торна воевать тоже воспрещалось. Торн стоит в двадцати верстах от Риги, все войско у него в сборе, может ударить неожиданно и больно.
Семен Лукьянович обрадовался царскому указу. Пока пойдут переговоры, можно будет изготовиться к приступу, осмотреться, много ли у врага сил, какие хитрости заготовлены, какие капканы на русского медведя поставлены.
Из обоих конных полков Стрешнев выделил по пятьдесят рейтар и послал под Ригу за языками.
Собирался послать еще и Артамона Матвеева на левый берег Двины, но Артамона с сотней лучших рейтар царь велел отправить к нему в стан. На разведку на левый берег поехал с сотней майор Степан Зубов.
Исполняя волю государя, Семен Лукьянович под Кукейнос отправил Никифора Волкова и Якуба Кунцеевича, набравшего из местных людей гусарский полк. Полковник Шперлинк людей своих на сговоры не пустил. Ни в первый раз, ни в третий.
Стрешнев написал Алексею Михайловичу:
«Чаю, государь, не послушают никого, опричь милости Божией и крестной силы и твоей, великого государя, к Богу молитвы».
И чтобы подкрепить молитвы государя, приказал вести под стены города четыре подкопа.
Алексей Михайлович, приехавши в Кукейнос, поспешил еще раз отправить Якуба Кунцеевича к городским воротам упрашивать коменданта о сдаче.
И опять эти просьбы были встречены злыми насмешками.
– Так пусть же грех падет на их головы! – воскликнул государь.
И погоревал с Семеном Лукьяновичем:
– В таком рву многие положат животы. Эх, горе горькое. Коли у тебя все готово, начинайте ночью, чтоб хоть стреляли со стен неведомо куда.
